— Что вы знаете об измерениях? — строго спросила Клава.

Ничегошеньки. Поэтому и пришли сюда учиться.

— Очень плохо, — констатировала Клава, не увидев реакции на свой вопрос. Еще бы сказала «лес рук, лес рук», как любила повторять моя учительница в немагической школе. — Существует двадцать семь измерений, в которых проживают живые существа. Измерение, в котором мы живем, принято называть первым. Еще в шести проживают люди, остальные либо не изучены, либо населены враждебными существами, либо не поддаются изучению и потому опасны. Сегодня мы с вами поговорим о пятом измерении.

— Почему не по порядку? — да, каюсь, а, может, и нет — перебила.

— Штраф — двадцать очков Школе Стихий.

— За что? — возмутилась я.

— Разговоры без спроса. Еще минус пять.

Про себя я по-грязному выругалась, как папа, когда сосед сломал его телегу.

— В пятом измерении живут люди, похожие на нас по вере. Мы будем изучать их по мере сложности религии. Солнце Небесное — бог наших поднебесных жителей, обделенных дарованием Жизни. В пятом измерении известен как Соло — один из детей единого бога — Праотца. В нашем мире такого не существует.

Клава встала напротив меня и внимательно осмотрела кулончик в виде солнышка с шестью лучами.

— Мы поклоняемся другому богу, — стальной стрелой разрезал ее голос мои перепонки. Она сорвала с меня кулон и прямо в ладони расплавила его в золотистую жижу.

— В пятом измерении наш бог называется Унгель — дочь праотца, повелительница Луны. У нас же просто Одноликая Луна. Четыре стихии: огонь, вода, земля, воздух для них также являются богами — детьми Праотца. У них свои имена…

Ранклауфдсфер говорила-говорила, то усыпляя, то приободряя своим голосом. В отличие от Кондака, она хотя бы делала паузы, чтобы мы успевали записать.

— Домашнее задание, — сказала она под конец урока, — приготовить сравнительный анализ Небесного Солнца с Соло, а Унгель с Одноликой Луной.

На основы теоретической магии я плелась изрядно измотанной и уставшей. А впереди еще четыре урока. Ну и набрала я себе беды на голову.

— Магия — Дар Жизни, — начала лекцию Мания. — Когда-то давно люди задумывались, как самая прекрасная и добрая раса. Жизнь заселила их на самые красивые и защищенные природой земли. Так образовалось несколько людских государств: холодная Фрегация, теплая плодородная Фертилия, а меж ними — Средиземье. Два живописных острова посреди Южного Океана — Гвинск и Крито тоже достались людям. Орки, посчитав, что люди не достойны таких привилегий, решили уничтожить самую беззащитную и хрупкую расу. Началась ужасная война, в которой человечество почти истребили.

Тогда сама Жизнь сделала людям дар — Магию. А Смерть позволила некоторым женщинам становиться хранительницами. Их мы рассмотрим через несколько занятий. Благодаря Дарам, люди смогли сопротивляться оркам. Впоследствии между двумя враждующими расами был заключен Тысячелетний Договор, который не позволял объявлять войну против друг друга. Так называемый пакт о ненападении. В случае нарушения — мгновенная смерть нарушевшей расы. Договор закреплен семью магами и хранительницами.

Когда же меня научат колдовать? От усталости и нудятины я уже готова была уснуть прямо на парте. Договоры, пакты, кому это интересно? Я хочу блистать, колдовать и волшебствовать. Может, хоть на демонологии будет интересно?

Но и там после обеда профессор, походивший на летучую мышь, вещал о разновидностях этих тварей и способах их призыва. Домашнее задание — письменная работа и пересказ. Кошмар!

Лекции, лекции, лекции. Скука смертная. После управления неживым я хотела повеситься, но меня ждал театральный магический кружок да еще и в компании Ольвина.

— Мы будем готовить романс об Алиасе Непобедимом, — тонюсеньким голосом заявила щупленькая руководитель труппы Келья. — В День Снега мы сыграем ее на сцене перед всей академией.

Счастье-то какое.

— Поскольку в группе у нас два новеньких, дадим им проявить себя. Характер гира Алиаса раскроет нам Ольвин, а его пленителя сыграет прекрасная Енина. Не пыхти, женщины не хуже мужчин, и с легкостью могут исполнить роль капитана флота.

И вот на этой лирической ноте мои воспоминания оборвались.

— Пётка, я, кажется, кое-что вспомнила. Я — волшебница.

— Потрясающе, — раскрыл пацан рот. — Ну-ка, сколдуй что-нибудь.

— Даже не знаю, как, — растерялась я. Ведь в моих воспоминаниях проскользнули только лекции. Я попробовала, как на вступительных экзаменах сжечь взглядом свое же письмо в руках Пётки.

— Ааа, — завизжал Пётка. — Манька! Горячо!

Хе-хе. Получилось. Я представила, как из моей головы растутгустые рыжие кольца волос, а из пальцев вылезают ногти-когти. Пёткину челюсть можно было поднимать с пола. Снова получилось. А я, несомненно, хороша.

— Манька…

— Енина, — я злобно зыркнула.

— Денег сможешь нам наколдовать?

— Не думаю, что хоть кто-то это сможет. Тихо! Слышишь?

Пётка тоже прислушался.

— Девочка наверху. Безволосая, правда. Страшненькая. Но прорастут, похорошеет. Можете ее брать. Мальчуган с нею там сидит. Безобидный. Молоденький совсем. Лет десять отроду. Мужик жил с ними, да ускакал куда-тось сегодня утром. Одни они.

— Мне двенадцать! — возмутился Пётка. На лестнице послышался торопливый топот.

— Полезай в окно! — растолкала я пацана. — Лезь давай быстрее, я за тобой.

Дверь на чердак распахнулась, когда моя пятка уже торчала в узком окне. Вот ведь стерва, Марсик ей столько золотых отвалил, а она нам и дня пожить толком не дала.

— Ну и что дальше, Манька? — Петро глядел вниз, стоя на карнизе. Падать два этажа. Попробую поколдовать. Представила землю мягкой и поводила руками.

— Давай, ты первый.

— Нет, Маня. Что-то в этот раз я не уверен.

Долго спорить не пришлось, преследователи разломали оконный разъем и уже тянули свои гадкие руки к нам. Пётка оказался прав. В этот раз не сработало, приземлились мы неудачно, я подвернула лодыжку, пацан разбил в кровь колени. Глупый, кто ж так приземляется.

Так мы далеко не убежим.

— Пожар! — во всю глотку закричала я. Но на помощь никто не спешил. Обычно любители поглазеть на чужое горе быстро сбегаются, а тут что-то прямо никого. Преследователи, в размере двух штук, вот быстро прискакали. Оба на меня набросились и как схватили под рученьки.

— А ну, пусти, — заизворачивалась я. — Кому говорю!

Не отпустили.

Постепенно, наращивая обороты, я нагревала свои руки. Это казалось естественным, моим и необходимым.