— Иван Галактионович, вам плохо?

Немногочисленные посетители лениво повернули головы на крик.Девица уже шарила по внутренним карманам поношенного пиджака, бормоча:«Лекарство, лекарство, нитроглицерин...»

Маркиз готов был поклясться, что бумажник уже перекочевал вее руки. Он понял, что девица со??ершенно сознательно остановила свой выборименно на этом старике, она-то, в отличие от него, поняла, кто перед ней.Маркиз восхитился простотой и изяществом продуманных действий.

В самом деле, в большом городе полно девиц, которыезнакомятся с мужчинами, приходят к ним домой или в гостиницу, капают снотворноев спиртное и, после того как мужчина отрубается, забирают деньги, ценные вещи иисчезают. Их так и зовут — клофелинщицы. Но риск в этой профессии большой.Во-первых, клиент может оказаться не один в номере гостиницы или в квартире, ас двумя справиться труднее. Во-вторых, он может не выпить, или лекарство не подействует,или клиент что-то заподозрит... Сдадут в милицию или сами отметелят — мало непокажется...

В данном же случае старикан сам был озабочен, как быполовчее охмурить деревенщину, не ждал от нее никакого подвоха и потерялбдительность. И денег в бумажнике у него не как у рядового пенсионера, а все жепобольше будет. И в милицию он обращаться ни за что не станет — у самого, чтоназывается, рыльце в пушку, ни к чему ему милицию вмешивать.

— Я платок намочу! — крикнула девица, сорвавшись сместа.

Туалет находился у входа в кафе, так что Маркиз справедливопосчитал, что ни посетители, ни персонал кафе, ни тем более старикан большедевицу не увидят. Но он сам так просто не хотел девицу отпускать. Поэтому,бросив на столик деньги, Маркиз, стараясь не выглядеть спешащим, вышел следом.

Девица задержалась в туалете недолго, Маркиз как раз успелее увидеть. Она сняла бесформенный свитер и спрятала его в яркий пакет. Теперьна ней была надета бордовая футболка с надписью «Наф-Наф». Волосы расчесала ираспустила. Лицо закрыли темные очки. Девица выскользнула из кафе, никем незамеченная, и, пройдя с десяток метров, попала в объятия Маркиза.

— Заждался! — весело сказал он.

— Отвали, — процедила девица, и Маркиз не мог неудивиться.

Даже тембр голоса у нее изменился А также все было другое —походка, движения, поворот головы...

Он ловко снял с нее темные очки и по ее взгляду понял, чтоона его узнала — успела срисовать там, в кафе. Наблюдательная, значит, это в ихделе обязательно.

— Отвали, мент поганый! — отбивалась девица.

— Я похож на мента? — Он поглядел ей в глаза.

— Нет, — неуверенно ответила она.

— То-то же. Тогда — садись в машину, уедем отсюда ипоговорим в более спокойном месте.

Девица оглянулась на дверь кафе и согласилась.

Она представилась Лолой.

— Лолита Писаренко.

— Самое то имечко, — усмехнулся Маркиз, —очень тебе подходит.

Он не сомневался, что имя выдуманное.

С тех пор они очень плодотворно сотрудничали, Лола ни разуего не подводила, и он ни разу не пожалел, что выскочил тогда за ней из «Синегопопугая».

Маркиза долго разглядывали в глазок.

Наконец загремели бесчисленные замки и запоры, и знаменитаябронированная дверь, способная по ее виду выдержать прямое попаданиеартиллерийского снаряда, приоткрылась на четверть. В проеме показаласьподозрительная физиономия Кузьмича.

— Ты, Маркизушка? — спросил он, будто в глазок неразглядел. — Заходи скорее, а то квартиру выстудишь!

Старый черт боялся, конечно, не сквозняка, а ограбления.

Маркиз вошел в квартиру. Коридор был завален, как обычно,немыслимым хламом — кипами старых газет и журналов, рваными упаковочнымикоробками, велосипедными камерами, стоптанной обувью. Обои, ободранныекошачьими когтями, лоскутьями свисали со стен. В довершении эффекта запах этихсамых котов был так густ, что на глазах у Маркиза немедленно выступили слезы.Раньше он, бывало, спрашивал Кузьмича, отчего тот так запустил свою квартиру,на что старик в обычной своей слезливой, жалкой манере отвечал, что человек онбедный и на всякие там ремонты денег не хватает. Прекрасно зная, что Кузьмич —один из богатейших людей в городе, по крайней мере среди околокриминальнойпублики, Маркиз решил, что тот нарочно живет в такой грязи и запустении, чтобыне вводить в соблазн случайного гостя. Хотя случайных гостей Кузьмич к себеникогда не пускал, а его бронированная дверь так или иначе наводила на мысль отом, что в квартире есть чем поживиться.

Кряхтя и охая, потирая поясницу, старик провел Маркиза всвой кабинет. Здесь тоже царил немыслимый беспорядок, хотя бедностью, конечно,не пахло: в углу были стопкой сложены холсты восемнадцатого и девятнадцатоговека, на столе и на низком комоде в беспорядке громоздились бронзовые исеребряные подсвечники, статуэтки, столовые приборы. Больше всего этот кабинетнапоминал тайное убежище, куда разбойники складывают награбленную добычу...

Впрочем, эта аналогия вполне соответствоваладействительности.

В кабинете не пахло не только бедностью, но и котами;Кузьмич, совершенно распустив и разбаловав своих полосатых иждивенцев, в одномбыл строг: в эту комнату им вход был запрещен под страхом изгнания из рая, тоесть из квартиры.

Кузьмич сел за стол, водрузил на нос очки и потер руки:

— Ну, что принес, Маркизушка?

Тощий, старый, бесцветный, в бесформенной вязанойстарушечьей кофте поверх сношенной тельняшки, в вытянутых на коленяхтренировочных штанах, Кузьмич был на самом деле человеком жестким, цепким ибезжалостным, хотя обычно он это тщательно скрывал. Даже свою старость ибеспомощность он нарочито преувеличивал, старательно горбясь и немощно шаркаяногами. Пару раз Маркизу случалось наблюдать проявления его недюжинной силы.

— Ну-ка, ну-ка... — Кузьмич осторожно развернулкоробку, которую Маркиз поставил перед ним на стол, достал колье. Неторопливовставил в глаз увеличительное стекло и надолго замолчал, то так, то этакповорачивая украшение под ярким светом настольной лампы.

Маркиз, хорошо знакомый с отвратительной медлительностьюстарого скупщика, приготовился к ожиданию. Бриллианты ослепительно вспыхивали впотоках света, играли многоцветными отблесками. Кузьмич задумчиво сопел, тяжеловздыхал, то склонял голову набок, то нагибался к самому столу. Наконец онподнял глаза на Маркиза.

— Ну? — спросил тот в нетерпении. — Сколькодашь, старая крыса?

— Нисколько, — безразличным тоном ответил скупщик.

— Что значит — нисколько? — закричал Маркиз,привстав. — Ты мне что, таракан довоенный, будешь впаривать, что этибрюлики фальшивые? Да я их у Лейбовича взял!