Допустим, я могу предположить, что в вашем окружении нашелсянедобросовестный человек, предположим — только предположим, — что это вашсекретарь, который, на мой взгляд, слишком любопытен, — Лангман покосилсяна дверь кабинета, и в ту же секунду за дверью послышался негромкий звук, какбудто там что-то упало, — предположим, что этот недобросовестный человеккаким-то образом связался с грабителями, похитившими экспонаты из вашейколлекции, и завладел статуэткой. Затем он резонно рассудил, что ваш кабинет —это самое надежное место, где эту статуэтку можно спрятать, что уж здесь-то ееточно никто не станет искать. Вопрос о том, как он проник в ваш сейф, я пока неподнимаю .

— Вон, — заорал барон, — вон, скотина!

Вы что, думаете сделать из меня круглого дурака? Незабывайте, с кем вы имеете дело!

Я вас в порошок сотру! Вы ничего не докажете! Ваш дурацкийприбор никакой суд не примет во внимание Вам никогда не получить ордер на обыск!

— Прошу вас выслушать меня, господин барон, —продолжил Лангман своим сухим шелестящим голосом, никак не реагируя на взрывэмоций, — я хочу сделать вам от лица страховой компании заманчивоепредложение. Вы подписываете вот этот документ, — детектив открыл кожануюпапку и положил на стол перед бароном лист бумаги, — документ, в которомподтверждаете, что страховая компания АСЕ возвратила вам похищенную у вас вовремя экспонирования в России ассирийскую золотую статуэтку, в связи с чем вывыражаете компании благодарность за быструю и оперативную работу и не имеете кней никаких имущественных претензий. Полученную от страховой компании вкачестве компенсации денежную премию вы обязуетесь возвратить в течение..,допустим, двух недель с момента подписания настоящего протокола.

— Вон! — снова заорал барон, схватив документ иразорвав его в клочки. — Вон, наглец! Вон, пока я не вызвал охрану, чтобывас выставили взашей!

— Не волнуйтесь, господин барон, — совершенноспокойно продолжил Лангман, вынув из папки и положив на стол еще одинлист, — если это доставит вам удовольствие, вы можете порвать и этотэкземпляр протокола, у меня найдется еще. А что касается вашего предложенияпокинуть этот кабинет.., пожалуй, я над ним подумаю. Может быть, действительноимеет смысл возвратиться к воротам вашею поместья, где находятся приглашенныемной корреспонденты нескольких ведущих газет и телекомпаний, ожидающие от менясенсационного сообщения. Думаю, если прямо там, перед воротами имения, япроведу небольшую пресс-конференцию...

— Наглец, — повторил барон гораздо тише, —скотина! Как вам удалось пристроить свой чертов маяк на статуэтку?

— Пусть это останется моей маленькой профессиональнойтайной. — Лангман чуть заметно улыбнулся, что случилось с ним, вероятно,впервые в жизни, и потупил взор.

— Где я должен подписать? — спросил барон Гагенау,окончательно справившись со своими эмоциями и снова сев за стол.

Маркиз с Лолой шли по длинному коридору отеля, была глубокаяночь.

— Зайди ко мне, — попросила она перед своейдверью, — нам нужно поговорить.

Он вошел и сел в кресло. Если бы Лола не была таквзволнована, она заметила бы, как он напряжен.

— Что ты собираешься делать дальше, — наконецспросила она, — теперь, когда у нас есть деньги?..

— Теперь, когда у нас есть деньги, — перебилон, — я умру от скуки, если стану владельцем отеля. Лола, я — не деловойчеловек!

— Как раз ты — очень деловой человек, — заметилаона, — но не в том смысле...

— А что собираешься делать ты, Лола?

— Я поживу в Европе, наведу лоск, избавлюсь от славянскогоакцента, а потом, наверное, попробую пробиться на сцену. С деньгами это будетне слишком сложно.

Они помолчали, Лола поглядывала на Маркиза исподтишка, нотак и не дождалась от него никаких слов. Чувствуя, что пауза неприличнозатягивается, она заговорила сама, решившись:

— Макс завтра утром уезжает в Ниццу — так, оглядеться,отдохнуть. Он звал меня с собой...

— Вот как? — Маркиз поднял брови.

— Ну, чтобы я была не одна, а то еще плохоориентируюсь... Леня, я ведь всегда говорила, что мы с тобой по-разному смотримна то, чем занимались!

— Я понял. — Маркиз резко встал и направился кдвери. — Счастливого вам пути.

Лола в бессильной злобе запустила туфлей в захлопнувшуюся заним дверь.

Молодой мужчина приятной внешности, дорого и со вкусомодетый, завтракал в ресторане отеля. Лицо его было мрачно. Он махнул рукойофицианту, заказывая вторую чашку кофе, и от скуки взял немецкую газету. Делатьбыло решительно нечего, настроение было отвратительным. Поезд в Ниццу ушел часназад.

Внезапно на газету упала тень. Маркиз поднял голову и увиделстоящую рядом со столиком Лолу.

— Ты.., ты не уехала?

— Да знаешь, — смущенно начала Лола, — я такподумала.., он, Макс, зануда такой стал, деньги считает, у немцев научился.

Все время меня поправляет, чтобы по-немецки правильноговорила — скука смертная! Ой, а что это ты тут читаешь? — Она выхватила уМаркиза газету. — Слушай, на следующей неделе здесь открывается выставкаювелирных изделий из собрания раджи Ассама! Там есть такое изумрудное ожерелье!Застраховано, между прочим, на пятнадцать миллионов!

— Лола, ты с ума сошла! — с неподдельным ужасомв??кричал Маркиз — А хотя...

И они дружно склонили головы над снимком в газете.