– Может, тогда за грибами? – предложил Игорёк, выглядывая из-под сена. – Всю ночь дождь шёл. Холодно. Самая для них погода.

– Ага, – сразу согласился Толик. – А если медведя встретим, прикинь, сколько разговоров будет.

– Да от нас до Сибова десять километров. Чего они сюда прибегут?

– А чего? Медведи много ходят. Им есть надо. Грибы там всякие.

– Грибы, – согласился Игорёк.

– Прикинь, – толкнул Толик его в плечо, – если встретим, тебя точно из дома больше не погонят.

Игорёк свернул кулёк из вырванной страницы журнала.

– И что нужно, чтобы их встретить? – спросил он.

– Я знаю, что нужно, чтобы их не встретить, – важно произнёс Толик. – Надо громко говорить.

Игорёк снова посмотрел на изморосную даль.

– Хотя, наверное, лучше не встретить, – пробормотал он.

Они пошли к лесу.

– Но если встретим, про утопленницу точно забудут, – предположил Толик.

Игорёк кисло кивнул. Видимо, разговор с отцом у него был очень неприятный.

Поход за грибами оказался удачным. Они набрели на крупное семейство белых. Потом под ноги стали попадаться чёрные лисички. Кулёчков из журнала стало не хватать, и Толик стянул с себя футболку, оставшись в одной куртке. Завязал рукава и горловину, стал кидать в получившийся мешок. Через полчаса опять стало некуда класть. Медведи не встретились.

– Спят, наверное, – предположил Толик.

– Спят, – согласился Игорёк. Выглядел он так, как будто у него отобрали любимую лодку.

Домой ехали в молчании. Толик прокручивал в голове странные события вчерашнего вечера и сегодняшнего дня. Хотелось об этом поговорить, но Игорёк ехал впереди и притормаживать не собирался. От Онеги полз холод, словно там открыли холодильник. Накатила усталость. Колесо велосипеда постоянно сползало в глубокую колею, пробуксовывало. Подумаешь, вчера… Подумаешь, ругали… Подумаешь, городские…

Проплыла табличка «Великая Губа». До домов было ещё далеко. Тянулся берег, заросший кустами и деревьями, из сумрака выступил недострой новосёлов.

Краем зрения Толик заметил светлую человеческую фигуру, обочиной проскочившую по дороге и нырнувшую в кусты. Нога с педали сорвалась, и Толик вместе с велосипедом брякнулся в грязь.

– Ёлки зелёные! – вскрикнул он, больше переживая за грибы, чем за себя.

– Чего там? – остановился Игорёк.

– Ты видел? – Толик показал в сторону Онеги.

– Опять утопленники?

– Ещё нет, но скоро будут. – Толик выбрался из-под велосипеда и вгляделся в придорожные кусты. – Кто-то прошёл к воде.

– Кошка, – Игорьку не хотелось задерживаться. Он тоже устал и промок.

– Тогда уж корова. Только очень быстрая.

– Милый! – раздался шёпот.

Толик замер, соображая, к кому это обращаются. За собой особой милоты он не замечал, значит, говорили не ему. Игорёк всё ещё сидел на велосипеде и смотрел в другую сторону. Вряд ли шёпот предназначался ему.

– Я пришла.

Толик с трудом сдержался, чтобы не брякнуть: он тоже пришёл.

Плеснулась вода.

Толик напрягся. Со вчерашнего дня к воде он относился настороженно.

– Где же ты?

Толик осторожно двинулся к озеру. Ветка под его рукой хрустнула, но за кустами продолжали плескаться, не отвлекаясь на посторонние звуки. Толик пролез вперёд и, к своему удивлению, увидел Иринку. Та на коленях сидела перед озером. Распущенные волосы полоскались в Онеге. Сама она, наклонившись довольно сильно, но без нарушения законов гравитации, вглядывалась в воду, водя рукой над самой её поверх- ностью.

– Милый, – шептала она своему отражению.

– Вот чёрт, – вскрикнул Толик и, уже не осторожничая, стал ломиться обратно через кусты. – Игорёк! – крикнул он, вываливаясь на дорогу. – Там эта, новенькая.

– Опять тонет? – Игорёк весь подсобрался, словно с места готов был рвануть прочь. Батя. Запрёт. Медвежьегорск.

– Пока нет, – замахал руками Толик, испугавшись, что сейчас может остаться один. – Ты не уходи…

– Где тонет?

Тут уже Толик заорал вместе с Игорьком. Из-за поворота дороги порывом ветра к ним вытолкнуло невысокую Маринку. Взгляд сумасшедший. Растрёпанные волосы увеличивали сходство с ведьмой.

– Где тонет? – спросила она, хватая Толика за плечо. Маринка была всё ещё в своих светлых джинсах и свитере, сейчас уже порядком изгвазданных.

– Там, – показал Толик, и Маринка ринулась в просвет кустов.

– Чёрт! – повторил его ругательство Игорёк, уронил велосипед и поскакал за Маринкой.

Толик помчался следом. Вместе они оказались на берегу.

Иринка стояла по колено в озере и продолжала всматриваться в тёмную поверхность. Маринка напрыгнула на сестру и повалила на спину. Та завизжала.

– Это ты! Ты виновата! – выла она. – Ты не хотела! Ты была против!

Иринка ужом выскользнула из-под сестры, нависла над ней. Потом с чудовищной силой вздёрнула её в воздух и бросила в Онегу. Маринка сразу вынырнула, но Иринка стала её топить – давить на плечи, удерживая под водой.

– Ничего себе! – выдохнул Игорёк. – Прав был батя, психи.

Толик рванул к драке и стал оттаскивать Иринку, но тело её вдруг стало знакомо деревянным и неухватистым. Иринка с разворота влепила Толику кулаком по лицу, и он на мгновение ослеп. А потом удары посыпались как горох, он еле успевал уворачиваться, держа в голове, что надо поскорее выбраться на берег, а то нахлебается. Стоило ему шагнуть на землю, как Иринка вдруг перестала драться, плашмя рухнула на мелководье, изогнулась дугой и с размаху ударилась о дно.

– Вот чёрт! – прошептал Толик, не зная, что делать. – Бесноватая.

Смотреть на Иринкины судороги было страшно. Он дотащил девчонку до берега, сдёрнул с себя куртку, кинул сверху. Игорёк выволакивал на травку ослабевшую Маринку. Иринка захрипела.

– Хватит, – попросил Толик. – Хватит уже!

Иринка обмякла и закатила глаза. Толик обессиленно опустился рядом. Игорёк подполз ближе.

– Чего это она? – прошептал он.

– Я её не трогал, – на всякий случай предупредил Толик.

– Её домой надо, – прохрипела Маринка, мотая головой, – в столкновении с сестрой ей здорово досталось.

Толик потрогал разбитую губу, прищурился, глаз вроде видел. Но в черепной коробке что-то пульсировало, Иринка хорошо приложила его кулаком.

– Вот только не надо говорить, что это из-за меня, – кивнул на Иринку Толик. – Я вообще не понял, что у вас вчера произошло. Рядом не стоял. И сегодня не подходил.