Юльку, растерянную и несчастную, ставшую, кажется, еще меньше ростом после всего произошедшего, Вета увидела на парковке. Та стояла у своего шикарного Мерседеса, не спеша в него сесть.

– Юль…

– Вета? – Юлька обернулась.

– Я примчалась, как только обо всем узнала. Думала, если что, мои руки лишними точно не будут. Хорошо, что они не понадобились.

– Да…

– Знаешь, думаю, тебе сейчас не нужно садиться за руль. Я тебя подброшу. Ты ведь домой собиралась?

– Угу.

– А Роман в курсе или…

– Да, он был здесь. А потом поехал домой, чтобы успокоить детей.

– Ясно. Так тебя подвезти?

– Не знаю, – Юль Санна сглотнула. Растерла лицо. – Я боюсь туда возвращаться. Просто боюсь. Вдруг вернусь, а его там нет? Опять нет… И что мне тогда делать?

Вета сглотнула, понимая, что Юль Санна разговаривает скорее сама с собой, чем с ней. Опасаясь опять нарваться на упреки, которых она не заслужила, и которые теперь, когда она почему-то до невозможного истончилась, могли ее окончательно поломать.

– Знаешь, умные люди говорят, что ожидание смерти намного хуже ее самой. Но если ты не хочешь возвращаться, мы могли бы поехать ко мне. Сделать маску на лицо, и массаж головы…

– Звучит отлично, – с губ Юльки сорвался задушенный всхлип. Ее так сильно колотило, что это было заметно даже впотьмах. – Жаль, не получится. Ты же понимаешь, малышня волнуется и…

– Да, конечно. Поедем. Я тебя отвезу. Не обещаю, что с комфортом, но в лучшем виде – можешь быть уверена.

– Почему ты со мной возишься? Я же не заслужила этого… Столько всего наговорив.

– Потому как, что бы ты обо мне ни думала, я считаю тебя подругой. И мне не все равно, что с тобой будет.

Юля всхлипнула. Яростно растерла лицо.

– Извини меня.

– Извиняю. Так мы поедем? Я уже окоченела.

– Да, холод ужасный.

Обсуждая погоду, две подруги, которые, кажется, стали только ближе, прошли через стоянку к маленькой машинке. Забрались внутрь, синхронно хлопнув дверьми.

– Мне как будто снова двадцать три, – влажно рассмеялась Юль Санна. – Помнишь мою первую машинку?

– Матиз?

– Угу! Роман мне его подарил к окончанию универа. – Юля прислонилась лбом к стеклу. – Мы тогда были так счастливы. Так безумно счастливы, а теперь… Знаешь, о чем я думала, когда этот придурок ворвался ко мне в кабинет с дробовиком? Что, может, так даже лучше…

– Юль, ну, ты чего, эй? – Вета бросила на подругу короткий обеспокоенный взгляд и снова уставилась на дорогу.

– Ну, а что? Вот пристрелил бы он меня – и все. Закончились бы мучения. Я же не могу без Романа, понимаешь? Я дышать без него не могу… Пытаюсь, что-то делаю, барахтаюсь, встаю, что-то ем, куда-то еду. А все равно не живу. И ничего не радует. Ни дети, ни дом, ни свобода, которой, казалось, мне так не хватало. Особенно она!

– Юля…

– А я ему не изменяла. Могла, да. Не буду скрывать. Одно время как будто наваждение какое-то со мной случилось. Но в тот день, когда Роман нас якобы застал, я как раз хотела сказать… ну, тому, другому, что ничего у нас не будет. Что не смогу я… Вот так. Ты мне веришь? – Юль Санна сжала руку Веты на коробке передач. – Пожалуйста, скажи, что веришь… Мне нужно, чтобы мне кто-то верил. Иначе я просто сойду с ума.

– Ну, конечно, верю. Зачем тебе врать?

– Не знаю. Быков думает, что так я хочу себя обелить. Он… слышать ничего не желает.

– Он приехал, когда с тобой случилось несчастье. Как мне кажется, это о многом говорит.

– Знала бы ты, как я хочу в это верить.

Вета сбавила скорость, вошла в поворот, ведущий в тупик, и припарковалась у ворот шикарной усадьбы Быковых.

– Хочешь, я пойду с тобой?

– Хочу. Но не могу себе позволить за кого-то прятаться. Мне нужно справиться с этим самой.

– Рома чуть было не потерял тебя. Думаю, это заставит его многое переосмыслить.

– Дай-то бог. – Юль Санна зажмурилась, толкнула дверь, и как раз в этот момент во дворе усадьбы вспыхнули фонари.

Он ослепил. Этот свет. На миг Юля зажмурилась. Но глаза все равно резало, будто в них толченое стекло набилось.

– Мама? Ребята, это мама!

Чтобы еще больше не напугать и без того встревоженных детей, плакать было нельзя ни в коем случае. Но почему-то привычный контроль ускользал. С губ рвались даже не всхлипы, а дикий звериный вой. Была одна зима, когда волки подобрались к деревне так близко, что их вой можно было услышать. Так вот, выла она примерно так, как эти самые заблудшие и оголодавшие волки.

– Мама! Мама…

– Мамочка!

Все трое… Все трое выбежали ей навстречу! Даже старшая Кира, которая в последние дни то вообще не разговаривала с матерью, то, растирая слезы по щекам, кричала:

– Это ты виновата! Ты… Если бы не ты, папа бы не ушел!

Старшенькую, Киру, Юль Санна родила через несколько месяцев, после школьного выпускного. Даже в мыслях Юля не любила возвращаться в то время. Время, когда две полоски на тесте едва не сломали её – хорошую девочку, лучшую ученицу школы, мечтающую вовсе не о пеленках. Юле невыносимо было осознавать, что если бы не Бык, который, узнав о ее беременности, ни на шаг ее от себя не отпускал, вероятно, не было бы никакой Киры. Вообще ничего бы не было! Ни счастья, ни детей, ни всех этих лет… Юля находилась в таком шоке, что ее матери не составило бы труда уговорить ту пойти на аборт. Так что Киру Ромка у судьбы буквально зубами выгрыз. Откуда только силы взялись? У совсем зеленого пацана… Он же ни секунды не думал. Вообще ни секунды, да. Сказал – рожаем, я со всем, со всем справлюсь, и как отрезал. И справился ведь. Рома… Роман, Ромашка… Как же она так? А он?

– Мама! Все хорошо? Ты где была так долго?!

– Разве папа вам не сказал?

– Он сказал, что к тебе в офис ворвались хулиганы, но в интернете пишут… – Матвей осекся и виновато оглянулся за спину, на отца, который вышел вслед за детьми из дома.

– А ты не читай всякие интернеты. Сколько тебе говорить?

Юля попыталась, чтобы ее голос звучал нормально. Может, ей это и удалось. Она не знала, не найдя в себе сил отвести глаз от Романа… Нет, конечно, ее жизни всерьез ничего не грозило. Подумаешь, пьяный идиот, которого суд обязал снести дом, ворвался к ней в кабинет с дробовиком! Может быть, ей даже самой удалось бы с ним справиться, заболтать, но… Чего уж теперь? Она была рада, что ей помогли. Но больше всего рада тому, что Рома приехал, как только узнал о случившемся. Испуганная и надломленная, она потянулась к нему всей душой. А он отвернулся. Тот момент, когда он опять от нее отвернулся, убедившись, что с ней все хорошо, был вторым самым страшным в ее разваливающейся на части жизни. Юль Санна как раз объясняла случившееся освободившему ее Краснову, когда увидела мужа. Их взгляды встретились, Роман развернулся на пятках и пошел к выходу, тяжело ступая, будто каждый шаг давался ему с трудом.