Она рассказала мне кое-что о своем гребаном отце.

Я просто не мог быть уверен.

В течение нескольких дней я лихорадочно соображал, прокручивая в голове каждый наш с ней разговор, пытаясь найти то, чего, как я знал, мне не хватало.

Что бы я ни делал и как бы усердно ни думал об этом, мои мысли постоянно возвращались к тому первому дню, к нашему разговору, когда она лишь наполовину осознавала, что говорит:

— Вот. — Я провел пальцем по старой отметине. — От чего это?

— Мой отец, — ответила она, тяжело вздохнув.

— Мой отец убьет меня, — продолжала она задыхаться, хватаясь за порванную юбку. — Моя форма испорчена.

— Джонни, — простонала она, а затем поморщилась. — Джонни. Джонни. Джонни. Это плохо…

— Что? — Настаивал я. — Что плохого?

— Мой отец, — прошептала она.

Если бы я ошибался на этот счет, а существовала огромная вероятность, что так оно и было, она бы никогда меня не простила. Я полагал, что уже был в немилости из-за своего поведения, но обвинение ее отца в жестоком обращении с ней стало бы для нас потенциальным гвоздем в крышку гроба.

Ты, наверное, и там уже облажался, Джонни, парень…

Черт.

Я сходил с ума, когда мой мозг выдумывал самые развратные, отвратительные, бесчеловечные мысли, вызванные наркотиками.

Отец Шэннон причинял ей боль?

Я был смешон?

Мне было стыдно за то, что я думал о том, что у меня было, но они были там, в моей голове, громкие и гордые, и сводили меня с ума от беспокойства.

Он издевался над ней?

Так вот что происходило?

Я никогда не встречал этого парня, но наверняка вмешались бы ее брат или мать.

Однажды я встречался с матерью Шэннон, конечно, это была не самая дружеская встреча, но женщина, казалось, искренне любила свою дочь.

Она хорошо выглядела.

Здоровая и беременная.

Ее брат был сильным и подтянутым.

Другие ее братья были практически младенцами.

Остался отец.

— Черт. — Гибси покачал головой. — Это серьезное обвинение, Джонни, парень.

— Я знаю, — простонал я, чувствуя полное отвращение. — И я знаю, что если я ошибаюсь, то мне придется открыть огромную банку червей, но я просто… — Я покачал головой и сжал кулаки. — Я не могу выбросить это из головы. Думаю, именно это со мной и произошло, — добавил я. — Вот почему я все выходные был не в себе. Я пытался вернуться домой, к ней, Гибс. Потому что я боюсь за нее. — Я пожал плечами, чувствуя себя беспомощным. — Я знаю, что это догадка, но я не могу сидеть сложа руки, Гибс. Я не могу игнорировать это или притворяться, что ничего не происходит. С ней что-то происходит, и я не готов сидеть сложа руки и ничего не делать. — Я прерывисто выдохнул. — Она слишком много значит для меня, чтобы скрывать это. Даже если я ошибаюсь, это стоит проверить, верно? Это правильная вещь, не так ли?

— Просто дай мне минуту, чтобы обдумать это. — Наклонившись вперед, Гибси прижал пальцы к вискам. — Это слишком много, чтобы принять во внимание, парень.

Ни хрена себе.

Между тем я не мог усидеть на месте. Боль поглощала меня, но мои мысли были еще хуже, они изводили меня до такой степени, что я превратился в неугомонный комок нервов и беспокойства.

Что-то было не так.

Я чувствовал это.

— Мне нужно идти, — заявил я, не желая ждать, пока он хоть что-нибудь обдумает. — Я серьезно, Гибс. Ты должен вытащить меня отсюда, парень. Мне нужно съездить домой и проверить.

— Ты не можешь выйти из больницы по наитию, — огрызнулся Гибси, свирепо глядя на меня. — Господи, Джонни, ты даже ходить без посторонней помощи не можешь. Как ты предлагаешь мне переправить тебя в Корк, парень? Под моим гребаным джемпером?

— С ней что-то происходит, Гибс, — выдавил я, чувствуя, как мое сердце бешено колотится в груди. — Я чувствую это нутром.

— Подожди секунду, у меня есть идея… — Помедлив, Гибси вытащил из кармана телефон и нажал несколько кнопок, прежде чем включить громкую связь и положить его на кровать между нами.

— Алло? — Голос Клэр заполнил тишину после трех коротких гудков.

— Медвежонок Клэр, — ответил Гибси, протягивая ко мне руку и жестом призывая меня молчать, когда я открыл рот, чтобы спросить его, какого черта он, по его мнению, делает.

— Джерард. — Облегчение наполнило ее голос, когда она заговорила. — Ты в порядке? Как Джонни?

Не сводя с меня глаз, Гибс проигнорировал ее вопросы и спросил: — Почему ты мне не сказала?

— С-сказала тебе что? — Обеспокоенно спросила Клэр.

— Об отце Шэннон.

— Что за черт! — Одними губами произнес я, готовый убить его.

— Подожди, — одними губами произнес он в ответ, подняв руку, чтобы удержать меня. — Доверься мне.

— О чем ты г-говоришь? — последовал нерешительный ответ Клэр.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — блефовал он, закрывая мне рот рукой.

— Она рассказала Джонни, не так ли? — Клэр всхлипнула. — О боже, и он рассказал тебе.

Мое сердце замерло у меня в груди.

Весь мой мир рухнул.

Я был прав.

Я был чертовски прав!

— Да, она рассказала ему, — сказал Гибси, и в его голосе звучала ярость. — Что я хочу знать, так это почему ты никому не сказала, Клэр?

— Я не знала наверняка, — поспешила сказать она, и голос ее звучал опустошенно. — Она ничего не подтвердила, но все синяки… Я знала, что он что-то с ней делал. Я боялась, Джерард. Я был напугана, ясно?

А потом это обрушилось на меня, как чертов товарняк.

— Кто причиняет тебе боль, детка? Я все исправлю.

— Это секрет.

— Я никому не скажу.

— Мой отец.

Повинуясь инстинкту, я схватил телефон с тумбочки и сорвал с себя одеяло. Выскользнув из кровати, я заковылял к двери ванной, уже набрав 999.

— Джонни, что ты делаешь, парень? — Крикнул мне вслед Гибси.

— То, что нужно, — прошипел я в ярости.

— Может, нам сначала поговорить с твоим отцом? — спросил он. Поднявшись с кровати, он направился ко мне. — Он адвокат, парень, и мы не знаем, что…

Подняв руку, чтобы отогнать Гибса, я прижал телефон к уху и сосредоточилась на голосе оператора. — 999, что у вас случилось?

— Моя девушка в опасности, — прошипел я в трубку, проигрывая борьбу за контроль над своими эмоциями. — Ей всего шестнадцать лет. Она несовершеннолетняя, и ей нужна ваша помощь. Она живет на Элк-Террас, 95 в Баллилаггине, графство Корк, понятно? Вы это поняли? Элк-Террас, 95. Она действительно маленькая, понятно? Чертовски крошечная. Она не может защитить себя,