протяжении двух месяцев избегать встречи с ужасами созданной им реальности, заканчивалось, и новая жизнь с каждым днем все более нагло заглядывалась на Ральфа. Траверс же, запертый в теле поразительно быстро деградирующей личности предка, сходил с ума от настолько изощренной пытки. Вайса секли нескончаемые волны отвращения, и мужчина робко уповал лишь на то, что гадалка сможет извлечь его сознание из мертвого Ральфа, застывшего в луже собственных испражнений — Вейссер старательно шел к именно такой незавидной кончине…

5

Миновало несколько мучительных недель. После содеянного у Ральфа не осталось выбора — вернее, он своими поступками сжег или разрушил мосты, способные провести его обратной дорогой к привычному существованию. Даже верный Швабс, сопровождавший его на протяжении нескольких лет, крепко обнял бывшего господина и, не смея поднять глаз с плескавшейся смесью осуждения и печали, оставил старшего сына семейства Вейссеров. Ральф не мог думать о попытке продолжить существование в Вейтендайле — пусть, ему удалось избежать миниатюрного, однако невыносимо позорного клейма отселенного, в родном городе его узнают мгновенно. Соседний город на западе, Вейтен, сотнями знакомых глаз мог зацепить еще недавно разбитного хозяина жизни, ненасытно лапающего податливые женские задницы и опрокидывающего в себя кувшины вина, подобно бездонному колодцу. Новости поразительно быстро распространялись по компактным просторам северного государства, чему потворствовали прекрасные дороги, густой сетью опутавшие Вейтендайль. Разветвленные артерии щедро питали бесперебойную торговлю и ремесла, позволяя также сотням ополченцев с городскими рыцарями быстро достичь места, где предстояло в ходе безжалостного сражения удобрить почву очередным скопищем бездумных налетчиков. Сейчас же кровеносная система из мощеных дорог несла в себе новости со сплетнями о позорном низвержении семейства Вейссеров с пьедестала Рейнеля. Изгнание фамилии такого масштаба являлось редким событием на спокойном севере — людям доставало и вечной угрозы вторжения, дабы не искать врагов среди соседей либо соратников.

В любом случае, о «подвигах» Ральфа скоро узнают в каждом доме Вейтендайля, не без удовольствия смакуя подробности, а по телам мещан будет скрытно разливаться теплота от осознания собственного превосходства и напускной, неискренней праведности. Собственно, южная часть страны не станет исключением, и, несмотря на статус земли «второго сорта», жизни Ральфу здесь не будет. И совершенно заслуженно — в этом сходились оба ума, по нелепому стечению обстоятельств раздельно сосуществовавших в одном теле. Старший сын Вейссеров никогда не отличался расчетливым разумом, сияющим при возможности продумать все ходы, и, главное, последствия пресловутых ходов на перспективу — эти таланты всем скопом достались Карлу. Хотя отца данная ситуация не слишком печалила — амбиции старшего брата оказались довольно скромны, и, пока Ральф вдоволь упражнялся с оружием, а также умеренно расходовал бюджет семьи на продажную любовь, все шло своим чередом. Напротив, для фамилии с успешным делом статус наследника, как известного и достойного городского рыцаря являлся неоспоримым преимуществом. К тому же, ни для кого не было секретом, что все дела находились бы в ведении бухгалтерского гения Карла… Да уж, оставляя такой тандем, Вейссер-старший лежал бы на смертном одре с поразительным для всех покоем, довольно скрестив пальцы на груди…

Ошибкой Ральфа, незаметной среди целого сонма, стало появление в новом доме родителей на юге Вейтендайля. Горькое везение — у старшего сына закончились деньги на алкоголь, и сильное, молодое тело поневоле начало активно возвращать все то, что сладко и незаметно отняло проклятое вино. В противном случае грузный и пристрастившийся к настойкам отец, впав в ярость, мог ненароком проломить череп бывшему рыцарю Рейнеля. Впрочем, такая позорная смерть оказалась бы идеальным финальным аккордом в столь же позорной партии, по вине Ральфа ставшей аккомпанементом для заката всей семьи. Однако физическая сила старшего сына Вейссеров позволила скрутить как отца, так и младшего брата, впервые в жизни впавшего в безрассудство, тем самым закрыв двери нового дома перед ликующей смертью. Избежав кровопролития, Ральф не мог сбежать от себя, равно как и от необходимости выживать — взбешенный отец напоследок метнул в него тяжелую серебряную вилку и несколько невнятных проклятий, гнусными ругательствами утонувших в его бороде, выпачканной слюной и брызгами дешевого пойла.

Поскольку Ральф не освоил никакого ремесла, что, в целом, являлось закономерным для отпрыска богатой фамилии, его дальнейший путь лежал в военную свиту какого-либо аристократа мелкого пошиба из земель Молодых Суверенов. Также, отбросив последние не смытые жизнью следы гордыни, бывший городской рыцарь мог попытаться вступить в ряды охраны Гильдии Перевозчиков, либо просто отдаться потоку судьбы, оказавшись прибитым к подвернувшейся наемной компании, промышлявшей на землях южнее. Однако данный вариант даже сам Ральф находил менее предпочтительным — состав вольных рот не мог похвастать стабильностью, а успех зависел от целой сухопутной баржи факторов, на что сам Вейссер не мог влиять при всем стремлении. Если лидер роты обладал авторитетом, силой, а также известностью среди потенциальных нанимателей, дела шли откровенно неплохо — рискованное военного ремесло могло принести даже простому солдату богатые трофеи, позволяя вытянуть «нужную» соломинку и уйти на покой. Однако чаще такие сборища свободолюбивых воинов несли потери во время лагерного быта, уменьшаясь с каждой пьяной дракой и блеском ножей, извлеченных из ножен ради шлюх, либо досадного проигрыша в кости. Ральф часто слышал, как хитрые наниматели вступали в сговор с бесчестными лидерами таких миниатюрных армий, подставляя солдат на заведомо непосильного противника. За один такой бой, украшенный брызгами крови и искрами от оружия, рота могла лишиться подавляющей части состава, выполняя нужную заказчикам и чрезмерно рисковую задачу. Задачу, на которую бы никогда не решился как ответственный и пекущийся о собственной репутации лидер, так и его солдаты, коих невозможно было назвать самоубийцами.

Гильдия, напротив, с поразительной лояльностью относилась к собственным работникам, будь то погонщики тягловой скотины, мастеровые, либо неплохо вооруженная охрана, непрестанно сопровождавшая обозы. Древний конгломерат заводчиков ящеров и скрупулезных торговцев-распорядителей разросся до настоящего спрута, опутавшего большую часть известного мира Твердыни в прошлом. Траверс не смог упустить очевидную аналогию с его временем: «Надо же, и тогда логистика, вкупе с возможностью физически доставить необходимый груз, являлась главным инструментом властителей мира. Казалось бы — разные эпохи, пусть затейливо перекрестившиеся в случае нашей планеты, но ведь и сейчас Плывущие в Вечности монополизировали все межзвездные перемещения, с наслаждением выкручивая руки разрозненному человечеству… От их бесконечных правил, вкупе с неизбежными пошлинами даже на содержимое кишечника пассажиров, сходят с ума даже имперцы, потерявшие статус «любимой жены» после Отсечения…». Местные перевозчики напротив, демонстративно избегали участия в политике, полностью отстранившись от грязного мира вечных дрязг аристократии и их непрестанных войн между частными армиями