и отправил ее с большой свитой в Испанию.30 Но еще до перехода границы пришло известие о смерти Хильперика. Тотчас же вся свита разбежалась, а Дезидерий, герцог страны, сам расхитил приданое дочери своего короля, у которого он, между прочим, пользовался особой милостью. Верность исчезла из жизни, так как пали те установления, которые могли направлять к добру и удерживать на прямом пути взаимные отношения и интересы людей.

Магнаты сделались чересчур могущественны; они не страшились ни короля, ни закона и даже в это именно время соединились в заговоре, обещавшем разрушить силу и могущество королей. Это был заговор Гундовальда.31

Гундовальд был сын Хлотара I, но не признанный отцом своим. Мать, тем не менее, воспитала его особенно и отрастила ему волосы как Меровингу. Когда время показалось ей благоприятным, она отправила сына к Хильдеберту, брату Хлотара. Так как у него не было детей, то Хильдеберт усыновил племянника, но не сумел его защитить и допустил, чтобы его выдали Хлотару и остригли. После смерти отца Гундовальд нашел временное убежище у одного из братьев, но другой – вновь остриг ему волосы, и несчастный принц должен был скрываться опять. Некоторое время он жил в Кельне, где зарабатывал себе пропитание искусством живописи. Оттуда он бежал в Италию и, наконец, в Константинополь, где его признали Меровингским принцем, надеясь использовать как орудие против франкских королей. В 581 году важнейшие магнаты Галлии объединилсь в заговоре, чтобы призвать беглеца на родину, возвести на трон и управлять за него. Во главе заговора стояли Гунтрамн Бозон из Австразии и герцог Муммол Бургундский.

Муммол был римлянин по рождению, отец его был графом. Однажды, беспокоясь, чтобы король не вздумал передать графское достоинство и должность другому, он послал ко двору сына своего со многими подарками. Тот с умом распределил подарки и сумел склонить короля в свою пользу, но во вред отцу. Этим бесчестным поступком Муммол впервые открыл себе дорогу к власти и быстро достиг затем звания патриция. Муммол получил поручение окружить лангобардов, что и было исполнено им с блистательным успехом. В течение всех последующих лет войско Гунтрамна побеждало, а Муммол находился в величайшей чести при дворе короля. Но в 581 году внезапно оставил двор и удалился с семейством, своими сокровищами и толпою подчиненных ему людей в город Авиньон. Он избрал именно этот город потому, что он был хорошо укреплен и принадлежал к австразийским владениям. С магнатами, которые там управляли за малолетнего Хильдеберта,32 он был в сговоре, и они не тревожили его в Авиньоне.

В то же время Гунтрамн Бозон, посланный королем Гунтрамном к императору, начал в Константинополе переговоры с Гундовальдом. От имени магнатов – правителей Австразии требовал он возвращения последнего в страну; и так как император давал ему для этого богатые денежные средства, то Гундовальд решился последовать совету и отправился по направлению к Марселю. Епископу города пришло повеление от магнатов, управлявших Австразией, принять Гундовальда, и он повиновался. Гунтрамн Бозон был тут же, как и Муммол со своей конницей.

Казалось, замысел должен был бы удаться, но двойная измена Гунтрамна Бозона расстроила все планы. Гунтрамн Бозон был еще более вероломен, чем Муммол.

«Он никогда не клялся без того, чтобы не нарушить потом данного слова», – говорили про него. Сам он затеял это дело, а теперь вдруг бросился на сокровища Гундовальда, лежавшие в Марселе, разграбил их и затем, захватив марсельского епископа, представил его как государственного изменника королю Гунтрамну. Тогда Муммол должен был вновь запереться в Авиньон, Гундовальд же скрылся на одном из береговых островов. Таким образом, дело не двигалось вперед до тех пор, пока не умер король Хильперик и смерть его не произвела в государстве франков всеобщего смятения. Немедленно Муммол соединился с герцогом Дезидерием, имевшим большую власть в Аквитании и в данную минуту, в особенности после грабежа Ригунты, обладавшим большими денежными средствами. Гундовальд также покинул свой остров и прошел через Аквитанию с войском, которое доставили ему Муммол и Дезидерий. Многие города перешли на его сторону. В городах, принадлежавших Австразии, он заставлял признавать себя королем во имя Хильдеберта, опекуном которого он называл себя; в городах же Нейстрии и Бургундии он принимал правление от собственного имени.

Вся надежда предприятия была, в сущности, возложена на распри и несогласия между Гунтрамном и австразийским двором. После смерти Хильперика, казалось, дело дойдет из-за наследства до открытой войны. На совещании, созванном по этому поводу для умиротворения враждующих сторон, возник новый спор.

Посланные его племянником доверенные люди требовали от Гунтрамна уступки многих городов из наследства Хильперика и выдачи Фредегонды.33 «Она волшебница, – говорили послы, – и уже убила многих из королевской фамилии».

Король Гунтрамн отказался от обоих требований и, кроме того, осыпал послов упреками, говоря, что они были зачинщиками заговора Гундовальда. Тогда с обеих сторон полились оскорбительные речи, и наконец один из послов вскричал: «Мы уходим теперь, о король, но если ты не думаешь возвратить города твоему племяннику, то не забудь, что еще существует тот боевой топор, который рассек голову твоему брату, и скоро он обратится на твой череп». С этими словами оставили они собрание. Гунтрамн велел бросить им вслед лошадиный помет, гнилое дерево, глину ит. п.; народная масса с ликованиями последовала этому приказанию, так что послы потерпели большие неприятности.

В это время, кажется, Брунегильда договорилась с магнатами своего королевства, чтобы этим путем освободиться из-под их тягостной власти и наказать Фредегонду. Прошел даже слух, что она намерена вступить в брак с Гундовальдом.

Таковы были отношения, когда королю Гунтрамну пришла мысль расположить в свою пользу молодого Хильдеберта. На торжественном собрании вручил он ему, пятнадцатилетнему королю, копье и сказал: «Пусть это будет знаком, что я передаю тебе все мое королевство. В силу этого ты можешь поехать туда и завладеть всеми моими городами, подчинив их своей власти, как твои собственные. Ты должен быть наследником всего моего государства, и никто другой». Потом он отвел его в сторону и назвал тех людей, которых молодой король должен был остерегаться. После этого тайного заговора Гунтрамн вновь выступил перед собранием с племянником и сказал: «Видите вы, мужи, что мой сын Хильдеберт уже вырос и сделался мужчиной. Итак, остерегайтесь считать его за ребенка. Оставьте теперь ваши заговоры и возмущения. Он король ваш, и вы должны служить ему».34

Торжественные пиры заключили это, уже в 577 году совершенное, усыновление. Тогдашние правители должны были молча и покорно смотреть на все это, ибо вся