отчуждению от мира, к единению с Богом путем замкнутой созерцательной жизни.

Сначала анахореты жили отдельно друг от друга, разбросанно среди пустыни и только изредка соединялись в лавры, то есть собрания (вероятно, ежегодные) всех отшельников для торжественного отправления богослужения. Затем явились киновии, и в Египте первые правила для монашествующих иноков были даны Пахомием (ум. 348 г.), основателем общины на острове реки Нила – Тавенне.2 Он учредил первые киновии (общежития), распределил должности и обязанности между монахами и соединил их в большие общины с определенным уставом. Безусловное послушание, вера, молитва и труд – вот главные правила иноческой жизни первых монахов. В Тавенне был центр монашества: там их насчитывалось до 50 тысяч человек. Число монахов все более и более увеличивалось. В Палестине и Сирии их можно было считать миллионами. «Число сирийских монахов так же велико, как и египетских», – говорит церковный писатель Созомен.3

Не было сначала ни тяжких обетов, ни даже обетов нерасторжимых; монахи не клялись соблюдать безбрачие и даже навек не отрекались от мира, можно было опять возвратиться туда, и за это не полагалось никакого наказания. Уставы Пахомия, Василия Великого (в Каппадокии)4 не отличались строгим обозначением обязанностей, точным распределением часов труда и молитвы. И впоследствии, когда монашество превратилось в строго организованное сообщество, восточные монахи отличались от западных своим образом жизни, по преимуществу созерцательным, аскетическим, менее энергичным во всех областях человеческой деятельности, не исключая и христианской проповеди. Работа, предписываемая египетским монахам в то время, когда они уже составляли киновии, заключалась в плетении корзин и других изделий из камыша, обильно росшего по берегам Нила; но благодатный климат и плодородная почва Египта не заставляли их много трудиться, чтобы достать себе необходимое пропитание.

Кроме молитвы, поста и созерцания Божества, некоторого рода указания на необходимость и обязательность труда находим и в уставе Василия Великого, хотя там признается по преимуществу такой труд, который не заставлял бы монаха выходить из кельи; между прочим, работа для отшельника рассматривается не только как средство для поддержания жизни, но и как способ избавления от опасности, происходящей от душегубительных мыслей.

Из Египта монашество скоро перешло в Галлию и привилось там очень быстро. Как уже сказано выше, в Египте оно распространялось в половине IV века, но западнохристианский мир смотрел неблагосклонно на этот род служения Богу, несмотря на то что такие люди, как блаженный Августин или святой Иероним, настойчиво рекомендовали его верующим.5

В Галлии роль инициатора монастырской жизни принадлежит святому Мартину, епископу Турскому, жившему во второй половине IV века. Он много путешествовал, бывал в Сирии, Египте, где и познакомился с монашеской жизнью. Около 360 года по Рождеству Христову, при Юлиане Отступнике, следовательно, еще в римское время святой Мартин основал свой монастырь при входе в будущий город Пуатье – знаменитый Лигуже (Ligougé). Здесь он нашел себе последователей и учеников, которые ходили по окрестностям и отчасти убеждениями, отчасти силой заставляли людей обращаться в христианство, разрушали языческие алтари. Фанатическим образом действий особенно отличались монахи египетские, и эта излишняя ревность принесла много вреда культуре и цивилизации, ибо они уничтожали и жгли языческие книги и таким образом уничтожили многие драгоценные памятники древности; особенно пострадала от них александрийская библиотека. Тем не менее, несмотря на их усердие и ревность, миссионерская деятельность тогдашнего монашества не представляется еще систематическим постоянным занятием, организованным делом христианской проповеди, какой мы видим ее впоследствии.

Сделавшись епископом города Тура, святой Мартин основал, несмотря на противодействие других духовных лиц, монастырь около самого города Тура – Marmoutier. В нем было около 80 монахов – небольшое число в сравнении с десятками тысяч египетских пустынников; впрочем, когда святой Мартин умер, то на похоронах его провожали уже около двух тысяч монахов.

В начале V века возникло общежитие, основанное Гоноратом – монастырь Лерен (Lerins), сделавшийся известным в силу огромного количества епископов, вышедших из среды его монахов, и тем особым направлением, которое отличало их от тех представителей аристократических родов, из числа которых до сих пор пополнялся преимущественно контингент епископов Галлии. Точно также в начале V века основан Кассианом монастырь святого Виктора и много других. Все они, подобно египетским общежитиям, хотя имели правила и уставы, но эти последние не представляли из себя ничего строго определенного – монастырская дисциплина не была окончательно утверждена; обеты не считались вечными и неразрывными, монахи могли выходить из обители, возвращаться к мирской жизни, жениться; они давали только обеты бедности, труда и послушания. Первоначально обет вечного безбрачия относился лишь к вдовам и девицам, желавшим посвятить себя Богу; он был провозглашен на одном из соборов, но привился, впрочем, не сразу.

Итак, еще в римское время мы видим в Галлии несколько знаменитых монастырей; припомним также, что Меровинги основывали обители (святой Хлодоальд – St. Cloud, Радегонда – женский монастырь) и дали права монастырям получать земельное имущество, так что при франкских королях второго и третьего поколений количество пожертвований и дарственных записей монастырям все более и более увеличивается. В приобретении церковью земельного светского имущества и кроется отчасти причина бездеятельности и равнодушия ее к делам веры и нравственности; в те минуты, когда всего нужнее было бы морализующее влияние церкви, его нет; поглощенная светскими интересами и экономическими заботами о новой собственности, она не имеет времени ни для цивилизаторской деятельности, ни для проповеди нравственности. Даже монахи Галлии не отличаются особенной строгостью в требовании отшельнической жизни; в жизнеописаниях основателей первых монастырей мы нередко встречаем упоминание о ропоте, который поднимали монахи даже против необременительных и нетрудных уставов тогдашних обителей.

Итак, ни светское духовенство, ни монашество не оказали смягчающего влияния на нравы и не обнаружили оппозиции тому состоянию общества, которое мы только что изучали. Вместо обессилевшей Галльской церкви за это дело берутся совершенно посторонние люди; обязанность внешней и внутренней миссии принимает на себя малоизвестная дотоле церковь Британская. Деятельность этой церкви представляется весьма любопытной и важной как в истории Франкского государства, так и во всемирной истории вообще. Она является в таком привлекательном свете, что остается только пожалеть, что этот деятельный и энергичный фактор впоследствии исчезает в борьбе с другими, победившими его, силами.

* * *

Британия является пред нами страной романизированной, с римскими городскими учреждениями и культурой, что доказывается сохранившимися еще от римского времени названиями городов (те города, где мы встречаем в названии окончание «честер», рим. castra, означают лагерные города, то есть основанные на месте стоянки войска; таковы, например, города Колчестер, Винчестер и т. п.). Жители Британии говорили языком