Родовые схватки у нее снова усилились, и Джулиан должен былпризнать, что ему жаль ее, она выглядела ужасно. Роды были долгими и тяжелыми,на мгновение она даже забыла о своей ненависти к Джулиану и позволила помочьей. Он держал ее руками за плечи, и до темноты все находившиеся в палатеподбадривали ее. Потом наконец внезапно раздался продолжительный тонкий крик, ипоявилось красное личико, сердито глядя на доктора. Когда Ивонна взглянула наребенка, в ее глазах появились слезы, а по лицу скользнула улыбка. Но черезминуту она отвернулась от него, и доктор вручил его Джулиану, который открыто,не стыдясь, плакал, прижимая маленькое личико к своей щеке, и малыш намгновение перестал плакать.

— О Боже, он такой красивый, — прошептал он ввосторге от своего сына. Потом нежно протянул его Ивонне, но она покачалаголовой и снова отвернулась. Она не хотела его видеть.

Они позволили Джулиану отнести ребенка в комнату матери, ион долго не выпускал малютку из рук, пока наконец не привезли Ивонну. Но онапопросила его уйти, чтобы она могла позвонить Филиппу. Она велела медсестреотнести ребенка в детскую и не приносить его ей больше. Потом она взглянула начеловека, чьего сына она только что родила и за которым она была замужем, но еелицо ничего не выражало.

— Думаю, мы можем попрощаться, — спокойнопроизнесла она, даже не протянув ему руки и не оставляя ни малейшей надежды.

Джулиану стало грустно, несмотря на рождение сына. Для негоэто был волнующий день, и он с облегчением заплакал, когда посмотрел на нее икивнул.

— Мне жаль, что все так получилось, — грустносказал он. — Ребенок такой красивый, не так ли…

— Я догадываюсь. — Она пожала плечами.

— Я буду хорошо о нем заботиться, — прошептал он,потом подошел к ней и поцеловал в щеку. Она так трудилась для него, а теперьона от него уходит. У Джулиана разрывалось сердце, но Ивонна сохраняласпокойствие. Плакал только он.

Она холодно посмотрела на него, когда он уходил.

— Спасибо за деньги. — Это было единственное, чтоимело для нее значение.

И тогда он ушел жить своей жизнью.

Утром деньги были уже на ее банковском счете. Как и обещал,он заплатил ей за их ребенка миллион долларов.

Вместе с няней Джулиан взял сына домой. Он назвал егоМаксимилианом. Максом. И это имя ему подходило. Днем Сара приехала с Ксавье иззамка, чтобы посмотреть на внука. А вечером из Рима прилетела Изабель, она невыпускала ребенка из рук, сидя в кресле-качалке. За свою короткую жизнь он ужепотерял мать, но приобрел семью, где его все обожали и ждали с нетерпением. АИзабель чувствовала, как сердце ее разрывается, когда держала малютку на руках.

— Тебе повезло, — прошептала она брату, когдавечером они смотрели на спящего Макса.

— Полгода назад я был другого мнения, — ответил ейДжулиан, — но теперь я тоже так считаю. Все это стоило ребенка. — Емубыло интересно, куда ушла Ивонна, как она, не жалеет ли она о своем решении, ноон полагал, что у нее нет никаких сожалений. И, лежа вечером в постели, ондумал о своем сыне и о том, как ему повезло, что он у него есть.

В этом году семья снова собралась на день рождения Сары,хотя не вся. Конечно, не было Ивонны, и Филипп благоразумно держался нарасстоянии. Он извинился, сославшись на занятость. Через Нигеля до Сары дошлислухи, что Филипп и Сесиль договорились о раздельном проживании, но она ничегоне сказала Джулиану.

Джулиан, конечно, приехал с Максом и няней, но он оченьмного делал сам. Сара восхищенно наблюдала, как он менял Максу пеленки, купал,кормил и одевал его. Только больно было видеть, как смотрит на них Изабель. Вее глазах можно было прочитать неутоленную страсть материнства, что огорчалоСару до глубины души. На этот раз она приехала без Лоренцо, и они моглипоговорить свободно. Это было особенное лето для них всех, потому что Ксавьепоследнее лето проводил дома. Сара гордилась им, год назад, в семнадцать лет,он поступил в Йельский университет. Главным его предметом была политология, а вкачестве второй специальности он выбрал геологию. И он собирался сделатькурсовую где-нибудь в Африке, работая над специальным проектом.

— Мы будем ужасно скучать, — призналась ему Сара,и все согласились с ней. Сама она собиралась проводить больше времени в Парижеи меньше оставаться в замке, чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Вшестьдесят шесть лет она по-прежнему крепко держала все в своих руках, так жекак и Эмануэль, которой только что исполнилось шестьдесят, чему даже Сараверила с большим трудом.

Ксавье был очень взволнован предстоящим отъездом в Йель, иСара не винила его. Он вернется на Рождество. Джулиан обещал повидаться с ним,когда ему придется по делу отправиться в Нью-Йорк. Вдвоем они стали обсуждатьэто, а Сара и Изабель вышли поболтать в сад. Изабель осторожно спросила, чтослучилось с Филиппом. До нее дошли слухи о его раздельном проживании с женой икое-что о его связи с Ивонной, она слышала об этом прошлым летом от Эмануэль.

— Грязное дело, — заметила Сара со вздохом, всееще потрясенная происшедшим. — Но Джулиан, кажется, неплохо справился сэтим, особенно теперь, когда у него есть ребенок.

— Мы усложняем тебе жизнь, мама, не правда ли? —печально спросила Изабель, и ее мать улыбнулась:

— Вы усложняете жизнь себе.

— Я хочу тебе что-то сказать.

— Энцо наконец согласился на развод?

— Нет. — Изабель медленно покачала головой, и их взглядывстретились. Сара обратила внимание, что дочь выглядит более умиротворенно, чемобычно. — Я беременна.

— Что ты сказала? — Сара была поражена, онасчитала, что на это нет никакой надежды. — Ты беременна? — Онавзволнованно обняла свою дочь. — Моя дорогая, как чудесно! — Потомотстранилась от нее, слегка озадаченная. — Я думала… что сказал Лоренцо?Он, должно быть, вне себя от радости. — Но Сару не порадовала перспективаупрочения брачного союза ее дочери.

Изабель снова рассмеялась, несмотря на нелепость ситуации.

— Мама, это не его ребенок.

— О, дорогая… — Все снова усложнялось. — Что тысобираешься делать?

— Он чудесный человек. Я встречаюсь с ним уже год…Мама… Я ничего не могу сделать… Мне двадцать шесть, я не могу вести такуюпустую жизнь… Мне нужно кого-то любить… с кем-то разговаривать…

— Я понимаю, — тихо ответила Сара. Ей тяжело былодумать о том, как одинока Изабель и как мало у нее надежды. — Но ребенок?Энцо знает?

— Я сообщила ему. Я надеялась, что он оскорбится иуйдет, но он сказал, что ему все равно. Все будут думать, что это его ребенок.Он уже поделился новостью со своими друзьями, и они меня поздравили. Онсумасшедший.

— Нет, алчный, — сухо поправила ее Сара. — Аотец ребенка? Что он говорит? Кто он?