Они лежали рядом, тяжело дыша, и Филипп смотрел на нее, не всостоянии поверить, что они сделали это и как это было великолепно. Он невстречал никого, подобного ей. И знал, что он должен быть с ней снова… и снова…И когда он посмотрел на нее, он вновь захотел ее, и, почувствовав желание, оновладел женой брата без слов. Единственный звук, который он слышал, был еевосхитительный стон.

— Боже мой, ты удивительна, — прошептал он ей,наконец заинтересовавшись, не видел ли их кто-нибудь, но не слишком об этомбеспокоясь. Ему было безразлично все, кроме этой женщины, которая довела егопочти до сумасшествия.

— Ты тоже, — выдохнула она, все еще ощущая егоблизость. — У меня никогда не было ничего подобного, — сказала она, ион ей поверил, и тут что-то пришло ему в голову, и он привлек ее ближе, чтобылучше видеть.

— Даже с Джулианом? — Она покачала головой, но что-тов ее взгляде сказало ему: она чего-то не договаривала. — Что-нибудьслучилось? — Он смотрел на нее с надеждой, а она пожала плечами и собожанием прильнула к нему. Она уже выяснила, что Джулиан не был герцогом, авторой сын это совсем не то, что его старший брат. Ей пришлась по вкусу мысльстать герцогиней, а не просто леди.

— Это… это совсем разные вещи… — грустно добавилаона. — Я не знаю. — Она с огорченным видом пожала плечами. —Может быть, с ним что-то случилось… у нас нет сексуальной жизни… — прошепталаона.

Филипп взглянул на нее с удивлением, счастливо улыбаясь.

— Это правда? — У него был такой довольный вид.Джулиан притворщик. Его репутация ничего не значит. Все эти годы Филиппненавидел его. И напрасно.

— Я думала… может, он… голубой. — Она выгляделапристыженной, и ее молодость растрогала его. — Я так не думаю. Скореевсего он просто ничто.

Несколько тысяч женщин залились бы смехом, услышав то, чтоона только что сказала, но она была лучшей актрисой, чем они предполагали, иособенно Филипп.

— Мне жаль. — Но ему совсем не было жаль. Он былвзволнован. Ему совершенно не хотелось отрываться от нее и не хотелось, чтобыона одевалась. Он просто расстегнул «молнию» на брюках, но им пришлось немногопоискать среди кустов роз ее шелковые трусики. И пока они занимались поисками,они веселились и строили догадки, что подумает мать, если когда-нибудь застанетих. — Осмелюсь заметить, она подумает, что здесь развлекалсясадовник. — Он усмехнулся, а Ивонна так рассмеялась над тем, что онсказал, что снова упала на землю и покатилась в мягкую траву, маня его своимистройными бедрами, и он, не колеблясь, овладел ею еще раз. — Нам поравозвращаться, — наконец с сожалением сказал он. Вся его жизнь теперьпеременилась за эти прошедшие два часа. — Как ты думаешь, ты сможешь навремя убежать от него сегодня ночью? — спросил он, обдумывая, где бы имвстретиться. Может быть, в местном отеле? Но потом ему в голову пришла идеяполучше. Старые бараки в конюшнях. Там по-прежнему была дюжина матрасов иодеяла, которые они использовали для лошадей. Ему невыносима была сама мысль,что придется провести ночь без нее, а запретность делала это приключение ещеболее заманчивым.

— Я попытаюсь, — обнадеживающе пообещала она.Поворот событий ей показался забавным. Это первый такой случай, подвернувшийсяей с тех пор, как она вышла замуж… в этот раз. А в делах подобного рода онабыла специалисткой. У ее первого мужа был брат-близнец. И она спала с егобратом и его отцом, пока муж не ушел от нее. С Клаусом было сложнее, но оченьзабавно. А Джулиан такой милый, но так наивен. С мая она скучала. Случай сФилиппом — лучшее, что с ней произошло за последний год… может быть, лучшее завсю жизнь.

Они вышли обратно на дорогу, казалось, что они ведут обычныйразговор, но, понизив голос, она продолжала говорить ему о том, как сильно онаего любит… как это было хорошо… какой глупой она была… и что она едва можетдождаться ночи… и к тому времени когда они подошли к дому, она довела его добезумия. Он покраснел и выглядел рассеянным, когда Джулиан появился в своем«ягуаре».

— Привет! — Он помахал им. — Чем вызанимаетесь?

— Смотрели розы в саду, — нежно проворковала она.

— В такую жару? Вы храбрецы.

Молодые люди вышли из автомобиля, и Джулиан заметил, какимразгоряченным и несчастным выглядит его брат, и едва не рассмеялся.

— Бедное дитя, он наскучил тебе до смерти? —спросил он у Ивонны после того, как Филипп ушел. — Это так похоже на него,потащить тебя по имению показывать сад в самый жаркий день в году.

— Он хотел как лучше, — прошептала она, и онипошли наверх, заняться перед обедом любовью.

Обед был праздничным. Все хорошо провели день и были вприподнятом настроении. Сесиль ухитрилась отыскать в амбаре какое-то староенемецкое военное седло и пришла от него в восхищение. Она даже спросила Сару,не может ли она взять его с собой в Англию, и Сара сказала, что она может взятьвсе, что ей нравится. Джулиан позволил Ксавье вести его новый автомобиль,младшие дети тоже хорошо провели время. И несмотря на то что присутствовалЛоренцо, Изабель держалась непринужденно и выглядела счастливой. Новобрачные,казалось, тоже были в прекрасном настроении. Филипп казался притихшим, что былонехарактерно для него, и даже именинница смирилась с тем, что она называла «этаужасная дата». Она была так счастлива видеть их всех, что неожиданно деньрождения стал не так важен. Сара сожалела, что на следующий день они все сновауедут. Их визиты всегда были такими короткими, но теперь, с возвращениемИзабель в родное гнездо, их посещения доставляли ей особое удовольствие. Этимвечером они долго сидели в гостиной, Джулиан расспрашивал ее о войне иоккупации и с удовольствием слушал ее рассказы. Сесиль хотела знать, сколько икаких лошадей они держат здесь, а Ивонна стояла позади Джулиана и поглаживалаего плечи. Лоренцо дремал, уютно устроившись в кресле, а Изабель играла в картыс младшим братом, в то время как Филипп пил бренди, курил сигарету и смотрел вокно на конюшни.

Потом наконец Джулиан понял, что на уме у Ивонны, и они тихоисчезли наверху, поцеловав на прощание мать. Следующей ушла Сесиль. Онасказала, что до сих пор чувствует себя измученной после недавней поездки вШотландию. Наконец и Филипп тоже исчез. Энцо продолжал дремать, а Изабель иСара еще долго болтали после того, как Ксавье отправился спать. В доме былотихо, за окном светила полная луна. Стояла чудесная ночь в день ее рождения.Они ели пирожные и пили шампанское, и ей нравилось быть в окружении своихдетей.

А в это время наверху Ивонна использовала самые экзотическиетрюки, чтобы замучить своего мужа. Она научилась некоторым вещам в Германии ивытворяла с ним такое, что просто сводила его с ума. И через полтора часа онтак устал и пресытился, что погрузился в сон, а она с улыбкой тихо выскользнулаиз комнаты. Когда она побежала в конюшни, на ней были джинсы и майка.

В это время Сесиль уже спала. Она приняла снотворное, чтолюбила делать, чтобы хорошо выспаться. И она уже храпела к тому времени, когдаФилипп вышел из комнаты, все еще в той же одежде, в которой был за обедом. Онхорошо знал глухие тропинки, и только две веточки треснули у него под ногами,но не было никого, кто мог его услышать. Он вошел в конюшни через заднюю дверь,помедлив мгновение, пока глаза его не привыкли к темноте. И тут он увидел ее,всего в нескольких шагах от себя, красивую и бледную в мерцающем свете луны,похожую на привидение, совершенно голую, сидящую верхом в одном из немецкихседел. Тогда он сел позади нее и привлек к себе. Так он сидел, прижимал ее,чувствуя ее шелковистое тело, и желание поднималось в нем. И тогда он снял ее сседла и отнес на один из матрасов в стойло. Здесь жили немецкие солдаты, атеперь он занимался с ней любовью, погружаясь в нее и умоляя ее, чтобы онаникогда его не покидала. Они пролежали вместе не один час, и, прижимая ее, онзнал, что его жизнь теперь не будет такой, как раньше. Она не может оставатьсяпрежней. Он не допустит, чтобы Ивонна ушла… она была слишком необычной… ислишком редкой… слишком властной… словно наркотик, который необходим ему, чтобыжить.