Военачальник отдал приказ.

Хлестнули силовые лучи. Отрикошетили от экрана рейдера снаряды. Пролетели, вращаясь, несколько хеллспиннеров – просто для эффекта. Рейдер шел, как раннер.

И вошел в пределы экрана.

Военачальник поднял экран.

Квай был пойман.

* * *

– Не сработало, – сказал Провик.

– Пока что, – ответил Панцирь. Он тормозил корабль так сильно, как только можно было выдержать. И одним глазом поглядывал на Стража. Гашение скорости потребовало четырех витков. Панцирь посадил рейдер на пустынное поле боевых повреждений, поставил мимикрию на слияние с рельефом и погасил работу всех систем, которые только можно было.

– Они не обнаружат нас ни изнутри, ни снаружи. Придется им посылать поисковые партии. Будем надеяться, что они сделают ошибку раньше, чем нас обнаружат. – Он из последних сил боролся с усталостью. – У нас много работы. Эти тела надо убрать. Оружие, снаряжение и рационы – собрать.

* * *

Военачальник смотрел, как потрепанной толпой втягивались в ангары рейдеры, игнорируя испытующие взгляды Обожествленных и живых, интересующихся, что дальше.

Что дальше? Дальше квай будет ждать его проколов, а он будет ждать, пока их одолеет голод и они начнут ошибаться сами.

Он отдал приказы и закончил словами:

– Пленников, когда они прибудут, доставить ко мне.

И плевать, кто что подумает.

Лупо Провик и Вторая разомкнули объятия. Он подошел к окну. Оттуда открывался вид на мир, который он выбрал столицей своей краденой империи. Красивый мир, еще не загрязненный. И Лупо надеялся сохранить его таким.

– Ты снова задумываешься.

– Еще бы.

– Снова о Первом и Четвертой?

– Да.

Кое-какие обрывки новостей просачивались. Кажется, квай сумел сделать все, кроме спасения заложников.

– Надежда была слабая.

– Знаю, сам знаю. Это надо было сделать. И они вызвались добровольно. Но от знания дырка в душе не зарастет. – Он перевел глаза на сбегавший по склону горы лес. – И теперь, когда мы здесь, я все думаю, а стоило ли оно того.

Вторая поняла его.

– Стоило. Это не Нижний Город Гораты, где ты уже был бы мертв, если бы не схватился тогда за эту возможность. А из нас никого бы не было.

– Это точно.

– Если уж тебе надо задумываться, беспокойся о том, как не дать Стражам нас найти.

– Они будут слишком заняты собиранием осколков и удержанием Рубежей.

– Если твой мозг ни на что конструктивное не способен, иди сюда и попробуй использовать что-нибудь другое.

Военачальник был сильно задет. Леди Миднайт его не узнала. И она постарела. Страшно было смотреть на нее и вспоминать исчезнувшую красоту. Поэтому он смотрел на другую, которая взошла на борт как королева, исполненная бесстрашия и презрения.

Он не мог понять, откуда это берется. Может быть, она не понимает, куда попала?

– Вы здесь не в Пилоне Трегессера, – сказал он.

– Это значит не больше того, что я здесь беззащитна. Но не меняет истинной ценности человека.

Вот это да! Он приподнял бровь.

– Почему вы оставили своих спутников? Какие у вас основания ожидать пощады?

Она излучала какую-то интенсивную сексуальность.

Интересно, какова она…

– Квай и его молодчики собираются закончить трагедией в высоком квайском стиле. Они хотят умереть. Но до этого они хотят оставлять вас в дураках как можно дольше.

– У них пока неплохо получалось.

– В горячке своей игры они забыли о другом. Подставить флот Внешников под самоубийство – значит всего лишь избавиться от флота. Для метанодышащих цель войны – выиграть время, пока они подготовят себе тайное укрытие.

Военачальник нахмурился.

– Для них нет безопасного места.

– Неверно. Мы провели там год. Но я не могу вам сказать, где это. Знает только квай. И у него нет никаких причин вам это говорить.

Он посмотрел на нее с любопытством. Она говорила откровенно. Но почему? Он так и спросил.

– У меня на этом рейдере остались близкие люди, среди них мой сын.

Вот оно. Она хочет заключить сделку.

– Я подумаю.

И долго, чтобы голод пронял их как следует. Если позволят политические обстоятельства на корабле.

* * *

Три дня. В отношении Миднайт – никакого прогресса. Трегессер была легче и интереснее, но склонна манипулировать. Впрочем, она переоценивала свое умение.

Она была странной. Пленники на Стражах не подвергались заметным ограничениям, и она бродила повсюду, бормоча, как помешанная.

Но он не думал, что она сумасшедшая. У нее была какая-то цель. Она слишком хорошо ориентировалась и будто знала, чего ищет…

Команда кваев в трофейном боевом снаряжении ворвалась в ангар рейдеров и унесла корабельные рационы. Такой дерзости он не предвидел. Они могли стать вшами на теле Стража.

Пытались они его к чему-то вынудить? Нет, скорее у них не было выбора. Миднайт и Трегессер явились на борт истощенные, как призраки.

И у них там позиция была уязвима, хоть их и нельзя было обнаружить. Военачальник послал истребители поперчить обшивку сорокамиллиметровыми АМ-снарядами. Потом послал сообщение. Он хотел знать, где последний редут метанодышащих.

Обожествленные взревели. Они не хотели сделки, они жаждали крови. Экипаж живущих не хотел новой кампании, он хотел идти к Звездной Базе Денгайда и подвергнуть «Джемину» терапии.

* * *

Бормотание Валерены дало результаты раньше, чем она рассчитывала. Она заглянула в дальний коридор, и там был Тон. То есть была, поскольку это была женщина. Но несомненно – Тон: у нее был тот же взгляд.

Женщина – это неожиданность. Соблазнять будет труднее. И эта Тон, со Стража, где есть Живые, будет не так наивна.

* * *

Военачальник нервничал, ожидая представителя квая. Оказалось, что Провику провожатый не нужен. Это тревожно.

– Вы сможете держать себя в руках, полковник?

Класс кивнула. Она знала, что она – психологический противовес Провику. Она вышла из реанимационного танка, зная, что была убита, и хотела узнать, кем и как. Она была готова на охоту за кваем. Может быть, даже слишком. Почему Провик оказался с кваем? На П. Бенетонике он врал искусно…