– Давно начался ваш роман с Марком Аткинсом? – спросила Констанция голосом, от которого присутствующим стало не по себе – холодным и оставляющим на языке неприятный металлический привкус. Робо-режим давал о себе знать.

– Да-а…точно, – Надин чуть прикусила губу и поморщилась. – Я всё думала, насколько полной информацией вы владеете, но, видимо, скрыть не получится ничего. Откуда, если не секрет, вы об этом узнали?

– Свидетели рассказали об инциденте, который они сами же и неправильно истолковали, – быстрым взором уловив изменения в выражениях лиц всех присутствующих, Конни поняла, что теперь говорить должна она. Особенно сейчас, когда даже Варга не смог скрыть изумления и заинтересованности. – Несколько псоглавцев вместе с Марком шли по лесной тропе, когда к ним вышла Лили. Она показалась им подавленной и мрачной, а затем она спросила, обращаясь к Марку: «Ты с ней спишь?». Когда же юноша весь побагровел и невнятно попытался отвертеться от разговора, Лили добавила:

«Роуэн мне всё рассказала». И присутствовавшие при этом разговоре псоглавцы сделали вывод, исходя из неполных данных – они, само собой, приписали Марку интрижку с Роуэн. И отчего-то именно в этот момент все внезапно позабыли один существенный факт – Роуэн была не только сплетницей, но и шпионкой, поэтому постоянно следила за всеми, дабы урвать самую сочную и грязную информацию для своего влиятельного покровителя. Только в этот раз, узнав неожиданную правду, она не пошла к Диккенсу. Она рассказала Лили, своей лучшей подруге, о том, что юноша, в которого девушка так страстно была влюблена, устроился подрабатывать в ваш магазин отнюдь не ради того, чтобы быть поближе к ней…

– Думаю, Роуэн и впрямь могла видеть нас однажды или даже слышать наш с Марком разговор, – согласилась Надин спокойно. На этот раз её спокойствие насторожило Варга, и он выразительно продемонстрировал это, сдвинув на переносице свои внушительные тёмные брови.

– Нади-и-ин… – протянул он не осуждающе, но с ощутимой ноткой искреннего непонимания.

– Даже и не думай, Варга! – остановила его женщина, подняв в воздух свою изящную ладонь. – Мне многого в этой жизни стоит стыдиться, но уж это сущая мелочь! Конечно, я знала о пылкой влюбленности Лили в Марка, и он даже и не интересовал меня особо. Где-то год назад он вдруг осмелел и начал оказывать мне знаки внимания, и я немедленно это пресекла. Но он был настойчив: вызвался помогать мне в магазине, возился с сыном, оставлял мне какие-то глупые записки со стихами и цитатами из книг. Лили ни о чём не догадывалась и от такой внезапной близости со своим ненаглядным вся расцвела. В общем, я решила не прогонять его. На самом деле, его присутствие настолько существенно облегчило нам всем жизнь, что я…ну, как бы, потеряла бдительность что ли. Последние несколько лет я жила вся как на иголках в постоянном предвкушении разоблачения, а тут вдруг со мной случилось что-то…по-странному милое – в меня влюбился этот симпатичный мальчишка, и по вечерам оставлял для меня маленький пучок полевых цветов у кассы. В какой-то момент я допустила такую дикую для меня мысль: «А что, если и мне можно получить немножечко счастья?» И…всё. В один из вечеров я выпила ежевичного вина и сдалась на волю судьбы. Я, кстати, напоминаю, что Марк уже совершеннолетний, а я ещё очень даже ничего. Конечно, мы скрывались и очень тщательно. Лили ничего не знала, но в один из вечеров, когда мы наедине с Марком закрывали магазин и о чём-то мило болтали, я услышала что-то…как будто шевеление за дверью, а затем удаляющиеся шаги. Думаю, это и была Роуэн. Она подслушала нас.

– Но если у Диккенса не было против вас никакого осязаемого компромата, то зачем Марк влез к нему в дом? – как только в монологе Надин возникла пауза, подал голос Берт. Этот вопрос явно интересовал его больше, чем детали романа хозяйки магазина и псоглавого юноши.

– Затем, что он дурачок! – воскликнула Надин и нервно рассмеялась. Лицо её симпатично порозовело. – Хотя…очень-очень милый дурачок. Он как-то узнал про шантаж. Может, всё от той же Роуэн, хотя и не общался с ней особо. В общем, прознал. При этом, скорее всего, он догадался, что именно я такого совершила, чтобы терпеть Диккенса с его непомерными запросами. Он несколько раз вскользь заводил разговоры о моём муже и о том, как хорошо бы было, будь таких людей на свете поменьше. А потом, когда Лили не стало…

Внезапно женщина замолкла и на мгновение призадумалась. Сначала всем показалось, будто она размышляет над тем, в каком русле ей стоит продолжать своё повествование, но взгляд её постепенно стух и потемнел, лицо сделалось серым и мрачным, словно пелена тяжёлых событий прошлого вновь окутала её своим холодным саваном и стиснула в смертельном объятии. Надин пыталась тянуть носом воздух, из-за чего её ноздри раздулись, а лоб и переносицу смяли ломаные складки морщин.

– На этом моменте, я полагаю, – вместо неё заговорила Констанция, осторожно кладя свою ладонь женщине на плечо, – мы подходим к разговору о смерти Лили, верно? Ведь вы в тот день были там, в лесу, когда всё произошло?

Будучи не в силах произнести ни слова, госпожа Тейнис медленно кивнула.

– О Боже, Надин… – воскликнул Варга в сердцах, – только не говори, что ты…

– Погодите, комиссар, – жестом Конни остановила его, не давая сказать вслух то, о чём он мог подумать в первую очередь. – Могу вас заверить, что Надин Тейнис не убивала Лили. Я бы предположила, скорее, что это был…своего рода…несчастный случай, так?

– …несчастный случай… – эхом повторила хозяйка магазина без какой-либо интонации в голосе.

– Вы слышали, как Лили и Роуэн ругались, когда они проходили в сторону леса мимо магазина. И пошли за ними, так?

– Да, – Надин снова кивнула.

– Лили казалась очень злой, не так ли?

– Да… в такие моменты, она часто срывалась на Роуэн. Мало кто знал об этом. С Роуэн и так никто особенно не хотел общаться, поэтому никому не было дела до её синяков и ссадин. Но я знала. Я видела, какой Лили становилась в те моменты, когда злоба и боль застилали ей глаза – она вдруг превращалась в совершенно другую девочку, жестокую и очень сильную. Однажды я видела, как она так рванула Роуэн за руку, что у той вывихнуло плечо. Бедняжка рыдала от боли, но на приёме у врача, ни на секунду не задумавшись, солгала, чтобы не выдать подругу. Они любили друг друга этой странной преданной любовью, какой способны любить только дети, вместе прошедшие через ад. И Лили не было дела до репутации Роуэн, а Роуэн готова была терпеть что угодно, лишь бы не потерять Лили.

– Что было причиной их ссоры в тот день?

– Сначала я не поняла, – Надин нахмурилась. – Я услышала их голоса, когда они проходили мимо окон магазина. Обрывки фраз явно давали понять, что Роуэн знает какую-то тайну. А потом я услышала своё имя. Я поняла – они говорят о том, что Дамы Цветов наконец-то дали согласие на удочерение Лили. Роуэн была расстроена, она кричала, что я не могу быть мамой для Лили, потому что я храню слишком много скелетов в шкафу. Она попыталась неуверенно пригрозить Лили, что расскажет дамам цветов о чём-то, и тут…сработал этот триггер. Лили разозлилась. Видимо, Роуэн всё поняла, и побежала от неё. А я помчалась следом за ними.