Луэлла вцепилась в меня холодными пальцами.

– Я попыталась позвонить в полицию, но телефонная линия повреждена грозой. И ни один автомобиль не действует. В вашей машине есть ключи, но двигатель не заводится. До города пешком два часа, а ближайшие соседи – Миллеры, и до них больше часа. Ах, Одри, я боюсь за нее, ужасно боюсь!

На последнем слове ее голос оборвался, и паника передалась мне. Меня словно сковало, я едва могла дышать. Перед глазами был только образ моей дочери, лежащей на кровати Гленды, – такой неподвижной, глубоко погруженной в сон. Я вспомнила исходивший от нее химический запах, а потом мужчину, которого заметила в дверях.

Я заставила себя успокоиться.

– Луэлла, ничего не могу разобрать. Говорите помедленнее. Я должна знать, что случилось. Расскажите все с самого начала.

Луэлла кивнула.

– Бронвен приехала около шести часов. В расстроенных чувствах. Она рассказала мне о вашей ссоре и что вы решили уехать из Мэгпай-Крика. Я сделала ей горячего шоколада и сэндвич, но не успела она даже кусок откусить, как в дверь постучали. Она подумала, что это, наверное, вы, поэтому я сказала, что сама поговорю с вами. Только за дверью никого не оказалось. Я вышла посмотреть, не стоит ли ваша машина на дорожке, но ее там не было. Потом послышался какой-то шум, и я почувствовала отвратительный запах, потом…

Луэлла дотронулась до затылка, показала кровь, влажно блестевшую на пальцах.

– Пришла в себя я внизу, в прачечной. Меня привел в чувство Граффи, который скребся под дверью. Я бросилась в дом, но Бронвен исчезла. Я искала везде, нашла вас лежащей здесь. А теперь ее увезли, и это я виновата.

Я ходила по комнате, пока она говорила, от окна к двери и обратно, слушая вполуха. Но последняя фраза привлекла мое внимание.

– В каком смысле виноваты?

Она поднялась, для равновесия хватаясь за мою руку холодными пальцами. От Луэллы исходил металлический запах крови.

– Я не все вам рассказала, – проговорила она. – В ночь смерти Гленды, после того как Тони застрелил отца, – позднее, у запруды, – Тони показалось, будто он что-то видел.

– Что?

– Сняв автомобиль с тормоза, мы стали толкать «Холден» вниз по склону, пока он не разогнался. В тот момент, когда мы его отпустили, Тони вскрикнул. Побежал за машиной, пока она катилась с берега. Я подумала, что от горя и потрясения он хочет и сам броситься в воду. Нос машины нырнул в запруду, и автомобиль начал быстро тонуть, но Тони настаивал, что видел, как его отец открыл глаза. Поэтому мы ждали. Полчаса, может, больше. Смотрели, нет ли пузырьков на воде. Я долго не сводила глаз с того места. Но Клив… Нет, он не выплыл.

– Но мог выжить?

Луэлла отпустила мою руку.

– Это возможно.

Я почувствовала, как меня охватывает паника безнадежности.

– Боже. Бронвен с ним.

Закрыв глаза, я попыталась просчитать ситуацию. Телефонной связи нет. И машин на ходу тоже. Я не могла терять время, идя пешком в город, только не сейчас, когда Бронвен все еще может быть рядом. До Миллеров час. Пока до них доберусь, будет слишком поздно. Следовало действовать сейчас.

– Идите к Миллерам, – сказала я Луэлле. – Не рискуйте, срезая путь через Торнвуд, идите по дороге. Хоб сообразит, что делать.

Луэлла уставилась на меня:

– А вы?

– Я иду за ними.

Я пересекла комнату, но когда взялась за дверную ручку, в ночи раздался громкий выстрел.

Луэлла вскрикнула. Ее лицо медленно повернулось, как гипнотически поворачивается вслед за солнцем подсолнух. Я и сама проследила ее взгляд, и мы вместе уставились на окутанный лунным светом вид за окном. Темнел холм позади сада, терялась между деревьями грунтовая дорога, поднимавшаяся вверх по склону.

– Овраг, – прошептала я.

Побежала в кухню, достала из банки пачку писем и сунула в карман. Затем распахнула заднюю дверь и вгляделась в ночь. Луна сияла среди плывших рядами лиловых грозовых облаков, из-за которых небо корчилось и громыхало в мучениях. В воздухе стоял едкий запах озона, а деревья высоко на склоне холма мотались из стороны в сторону, как хвосты разозленных котов.

Еще не до конца пришедшая в себя Луэлла стояла рядом, протягивая мне какой-то предмет – охотничий нож в кожаных ножнах с костяной рукояткой. Маленький и тяжелый, но лезвие прочное, хорошо смазанное, угрожающе острое.

– Это отцовский, – сказала она, вглядываясь в мое лицо, здоровый глаз наполнился слезами.

Я прицепила нож к ремню и, сбегая по ступенькам, услышала вдогонку тихий голос Луэллы в темноте:

– Сделайте что угодно, Одри. Только приведите ее домой невредимой.

* * *

Извилистая дорожка на склоне холма за домом Луэллы была туннелем темноты. В густых зарослях ползучих растений, которые стенами стояли по обе стороны, надрывались цикады, тени липли к черноствольным эвкалиптам, над головой проносились, пикируя, летучие мыши.

На бегу меня стали одолевать безумные мысли. А если я действую чересчур поспешно? Что, если Бронвен не там, а на полпути к Брисбену со своим похитителем, в краденом автомобиле, или направляется на север бог знает куда?

Услышанный мной выстрел до сих пор эхом отдавался в ушах. Я пыталась убедить себя, что стрелять могли охотники на кенгуру, фермер, отстреливающий лис, служба контроля за дикими собаками, но никакие доводы не изменяли фактов: моя дочь захвачена, а мужчина из хижины поселенцев вооружен.

Склон расширился, и впереди появилось широкое, похожее на полку каменистое плато, представлявшее собой естественный мост через овраг. Ущелье здесь суживалось, его крутые стены заросли терновником и колючим папоротником, ручей журчал где-то далеко внизу. Когда я перешла на другую сторону, дорожка отклонилась влево и повела меня с холма. Чуть дальше я нашла просвет между деревьями и очутилась на поляне.

Она оказалась меньше, чем я запомнила. Серебристая лужайка, огороженная по периметру эвкалиптами с черными стволами, в центре неясно вырисовывался высокий выгнутый валун, похожий на могильный камень. Я поискала следы пребывания здесь людей – дорожку примятой травы или, может, обрывок одежды, но ничего не было. Я приблизилась к камню, прислушиваясь, затаив дыхание, не различу ли голоса, приглушенный крик, – но только мягко шумел дождь, скрипели ветки, завывал ветер. Над головой прокричал бубук, а со склона, откуда-то снизу, донесся жуткий топот валлаби в темноте.

Я направилась к краю оврага, в панике подошла слишком близко. Кусок земли отвалился, и в пустоту посыпались камешки. Я отступила назад. Земля была вроде бы надежной, но при ближайшем рассмотрении я увидела, что это смертельная ловушка. По границе плоской каменной плиты у обрыва шла трещина – зигзагообразная линия разлома, порожденная годами засухи, а теперь углубленная дождем. Один неосторожный шаг, и примыкающий к камню пласт земли обвалится.