Мад тянет Лиссу дальше, вдоль котлована, оглядывается. Для него, непривычного к активному использованию магии и телепортации, кажется очевидным, что здесь должна быть видимая дорога или дверь на базу. Несмотря на широту взглядов, Мад не в силах представить, что такой шикарный полигон может просто торчать посреди леса.

Деревья подходят к котловине довольно близко, и только в одном месте площадка чистого пространства рядом с ней расширяется. Снова уловивший отголоски демонической магии Мад бросается туда в надежде обнаружить вход в лаборатории или что-то вроде этого.

Лежащее на этой площадке тело он замечает издалека, замедляет шаг, прикрывая собой Лиссу. Но всё же идёт дальше. Идёт…

Тело лежит к нему ногами, поэтому Мад не сразу замечает его рога.

Чёрные тонкие рога с серебристыми вкраплениями.

Подходит всё ближе в каком-то странном гипнотическом состоянии. Он не хочет приближаться к трупу, но при этом его тянет посмотреть, узнать больше. Взглянуть в лицо смерти.

Мад останавливается возле плеча убитого. Пальцы Лиссы чуть подрагивают, и Мад крепче сжимает её руку.

Одежда на груди демона совсем немного пропиталась кровью, порез возле сердца маленький, но лицо такое бледное, такое… очевидно мёртвое, и только широко распахнутые глаза изумлённо смотрят на рассветное небо.

Вглядывающийся в застывшее лицо Мад вдруг бледнеет почти как покойник у его ног:

– Я знаю его. Это… это… Фазарис Нордотт. Племянник самого Гатанаса Аведдина!

Он отпускает руку Лиссы и садится, судорожно шарит по карманам убитого. Выбрасывает монеты, ключи, ненужные уже бумажки эёранских документов… Обшаривает пропитанную кровью одежду на груди и, нащупав искомое, нервно улыбается.

Вытаскивает из внутреннего кармана небольшой, ещё работающий диктофон, совершенно не замечая, что его пальцы теперь перепачканы кровью. Отматывает. Включает.

Сначала слышно только невнятное шуршание, смазанные звуки голосов… затем…

– Иди! – резкий, но приятный женский голос.

Пауза.

– Почему? – это мужской голос.

– Что? – тот же женский, но уже ближе, чувственнее.

– Почему ты не приказала Неспящим вернуться из Киндеона до вскрытия печати? – опять этот мужской. – Чем больше эёранцы измотают Безымянный ужас, тем лучше для нас.

– Почему? – переспрашивает женщина.

Короткая пауза.

А затем её чувственный голос совсем близко:

– Потому что Нергал и вампиры отнимают еду Хозяина.

Судорожный выдох.

Звук падающего тела.

Тишина…

– Я же советовала не шпионить за мной, – голос женщины, несмотря на холодность, очарователен. – Иногда приказы лучше игнорировать.

И снова тишина.

Мад с Лиссой не сразу понимают, что звук из диктофона всё же идёт, просто это звук леса, он тихий и тонет в настоящем шелесте. Динамик послушно повторяет:

– Я знаю его. Это… это… Фазарис Нордотт. Племянник самого Гатанаса Аведдина!

И Мад, вздрогнув от звука собственного голоса, от осознания, как мало времени прошло между его словами и последними словами неведомой женщины, выключает диктофон.

– Кто такой Хозяин? – Лисса спрашивает об этом, потому что знает, что Нергал – эёранский бог вампиров. О Неспящих и Киндеоне она не знает, но они кажутся ей менее значимыми чем тот, кого называют Хозяином.

– Не знаю, – шепчет Мад и хватает её за руку. – Это какие-то дела Возмездия. И нам лучше убраться отсюда до того, как явится убийца.

Под прикрытие леса они бросаются одновременно. Впрочем, их никто не преследует.

– Ты с отцом встречаться собираешься? – Агент Яд выглядывает с лестничного пролёта второго этажа на квадрат гостиной.

Тайгерос запрокидывает голову, расплёскивая белые волосы по чёрной спинке дивана, и лениво сообщает:

– Нет.

После чего возвращается к просмотру записи шоу «Найди себе пару».

– Стоило бы, – не соглашается Яд.

– Зачем? Чтобы он снова втирал мне о великом долге Аведдинов, о том, что мы обязаны скормить Безымянному ужасу целый мир и убить влюблённую парочку? Да не пошёл бы он. Я в палачи не нанимался.

– И всё же было бы неплохо с ним встретиться, – мягко настаивает Яд. – Хотя бы для того, чтобы с тебя сняли обвинения в покушении на Леонхашарта.

– Мне и так неплохо.

– Если бы полиция знала, что тебя подставили, они хотя бы искали в правильном направлении и досаждали нашим врагам, а не нам.

Глядя на стоящую над ним Яд, Тайгерос интересуется, передразнивая её интонации:

– А ты с моим отцом встречаться собираешься? Было бы неплохо, если бы ты сказала ему о себе. Хотя бы для того, чтобы тебя официально воскресили из мёртвых. Если бы отец с тобой пообщался, он может хотя бы послушал тебя и попробовал думать не вколоченными с детства шаблонами.

– Он уверен, что я просто влюбилась во врага и предала родину. Тебя он может послушать, ты его сын.

– Я знаю, что меня он слушать не будет. Он упёртый старый маразматик с идеей фикс, разговаривать с ним бесполезно. Я с ним разговаривать не хочу.

Агент яд хмыкает:

– Если бы не хотел, не стал бы его спасать.

– Ой, неправда! Мне просто стало припекать родовой магией, жаждущей назначить меня преемником в этой авантюре, я спас его, чтобы на меня не свалились его обязанности и силы.

Снова хмыкнув, Агент яд оставляет его смотреть шоу. Что бы Тайгерос ни говорил, но у спасения Гатанаса не было никакой логической подоплёки. Смерть Гатанаса была бы им на руку, но кровные узы – даже, казалось бы, разорванные – порой значат намного больше, чем нам хочется.

***

Взрывчатка в автомобиле, пуля в голову – свобода встречает Леонхашарта очень горячими объятиями, он только уворачиваться успевает.

Ему даже интересно, попытаются ли его убить в секторе Возмездие. Взорвать его вместе с кабинетом Гатанаса Аведдина и им самим – на месте преступников Леонхашарт бы так и сделал.

Но в кабинете Гатанаса взрывчатки нет. Возможно, её не успели подложить, а может не могли – знать бы точно, и можно было бы больше узнать о врагах.

– Где Анастасия? – Сидящий в кресле Гатанас Аведдин почти сливается с обстановкой белого кабинета. – Я имею ввиду настоящую.

Он слишком бледен, а первый же вопрос… говорит о растерянности и почти отчаянии, потому что сразу с головой выдаёт его интерес.

«Он сдаёт», – с этой мыслью Леонхашарт садится в кресло для посетителей напротив Гатанаса.