Засучив рукава, «малыш» напряжённо уставился на директора.

– Замочить? В смысле – убить?

– Нет. В смысле замочить и постирать, – издевательским тоном пояснил Толстый Том, поднимая специальный посеребрённый ковш. – Что, дорогой? Кишка тонка?

Делая вид, что ему всё нипочём, Литага щёлкнул пальцами в воздухе.

– Инструмент! – не попросил, а почти приказал он, протягивая руку за ковшом. – Инструментус!

– Ну, держи, милок. Не урони.

– Спокойно! – Улыбаясь, Литага ни к селу, ни к городу процитировал агитку пролетарского поэта: – Деникин, было, взял Воронеж. Дяденька, брось, а то уронишь.

Бесцели понравился этот кураж.

– Давай, малыш. Дерзай. Ныряй. Глядишь, да и получится хороший дайвер.

– А это кто такой?

– Темнота. Учить вас надо. Русский язык велик, но не настолько, чтобы в нём дайверы были. Ну, то есть, ныряльщики.

Отважно зачерпнув, Литага отчаянно вылил в книгу-шкатулку почти полведерка дымящейся крови.

– Хватит? – брезгливо спросил.

– Можно ещё. Не жалей, супермент.

– Фу, какая мерзость! – Литага дёрнул носом, принюхиваясь. – Как настоящая…

– А это и есть настоящая.

– Да ну? Вы шутите? – Литага чуть не выронил ковшик.

– Нет, малыш. Дело серьёзное.

– Настоящая кровь? Но откуда?

– Из больницы, из морга, – буднично пояснил издатель. – Иногда берём на месте автокатастрофы, на пожаре. Когда как. Только и это ещё не всё. Мало того, чтобы кровь была настоящая, так надобно ещё такую кровушку, чтобы в ней было много железожлобина. Вот такая наука, малыш.

Обескуражено помолчав, Литага пробормотал:

– А в кино, я слышал, кетчуп или томатный сок используют – вместо крови.

– Кина не будет! – твёрдо заверил Бесцеля, жутковато сверкая глазами. – У нас этот трюк не пройдёт. Читака сразу почует подделку. Читака покупать не станет, вот и прогоришь. Так что надо вертеться. А ты, наверно, думал, что генеральный сидит здесь, от не хрен делать сигары курит, коньячок сосёт, парит жирную задницу в кресле? Нет, малыш! Заступишь на это место, узнаешь, почём фунт лиха! А ну, добавь ещё! Нет, погоди, я сам. Эх, молодёжь, побритый ёж! – Толстый Том взял ковшик и долил, говоря: – Нужно до самых краёв.

– Всклень, – прошептал Литага.

– Вот именно, что лень! – подхватил Бесцеля. – А надо пахать, не отлынивать. Так. Теперь щепотку вот этой пакости!

– А что это? Фу-у. Серою запахло.

Директор не расслышал. Густая кровь жутковато зашипела на страницах, задымилась и потекла через край – Толстяк явно лишку хватанул.

– Ничего, сойдет. – Он косорото хмыкнул. – Тут лучше перелить, чем недолить.

Согласно покачивая головой, Литага вспомнил принцип, который директор постоянно оглашал на планерках и заседаниях: «Не жалейте крови и патронов!»

Именно это издатель и делал сейчас, ещё выше засучив рукава рубахи, осыпанной пеплом. Заморская сигара с золотистым ободком погасла, зажатая крупными зубами, похожими на конские. Толстый Том почмокал, пытаясь раскурить, и неожиданно размахнулся – бросил окурок в книгу-шкатулку.

– Точка, – угрюмо подытожил он и расхохотался. – Вот так, малыш, рождается великое искусство для народа! Вот так рождается маржа. Учись, малыш.

– Вот это да-а! – Литага большой палец вверх поднял. – Классики отдыхают.

Господин Бесцеля снял чёрные перчатки примерно так же, как их снимает хирург после долгой трудной операции. Два драгоценных перстня заиграли-заблестели на руках.

– Да это ещё так себе. – Он бросил перчатки в корзину для мусора. – Это разминка, малыш.

– Подождите. Так вы же только что сказали – «точка».

– Где точка, там и многоточие, – пробормотал издатель. – Надо малость подождать, пока всё переварится. Потом будет самое главное.

– А что именно?

– А вот этого, малыш, я тебе пока что не могу сказать. Это производственная тайна. – Толстый Том уселся в кресло. – Ну, что там ты привёз? Давай посмотрим.

Ощущая себя на грани провала, Литага стал развязывать красные тесёмки «кровавой рукописи», которая была так себе – воды в ней больше, чем крови.

И тут зазвонил телефон, который был напрямую связан с генеральным.

– Ну, всё, Литага, брысь. У меня на проводе… Короче, ты пока сходи в подвал, возьми всё то, чего здесь не хватает для полного создания шедевра…

Задержавшись у двери, Литага прошептал:

– А чего не хватает, Том Томыч?

– Мозгов! – неожиданно гаркнул директор, припечатав лапой по столу. – Пошёл отсюда! Бездарь!

Пришлось и это проглотить. Хотя хотелось в рожу дать.

Спускаясь по мрачным ступеням всё ниже и ниже, Литагин лихорадочно думал: «Так что же тут случилось? Почему он заикнулся про избушку и про какие-то приключения в командировке? Хорошо, что я списки сюда не привёз. На вокзале, конечно, рискованно, только тут ещё опасней – камеры слежения кругом понатыканы…»

4

Подвал издательского дома, недавно углублённый и укреплённый чугунными плечами современных конструкций, напоминал просторное бомбоубежище. Такое укрепление было не случайным. Здесь хранилась уйма больших и малых ящиков, на которых чернели и краснели надписи: «Взрывоопасно», «Не влезай, убьёт». Но чаще всего попадалось простонародное предупреждение, в мягком переводе означающее: звезданёт.

С недавних пор, когда Литага стал заместителем, он мог себе позволить проверку даже самых нижних уровней подвала. Но многочисленные камеры слежения фиксировали даже движение мыши. Так что лейтенант Литагин никакой самодеятельности не проявлял, хотя у него имелись электронные ключи и даже отмычки от многих секретных дверей, за которыми лежали свежеиспечённые книги, не заявленные в тематическом плане издательства. В основном это были оккультные книги прошлых веков: Шандор Лавей, Папюс, хотя иногда появлялись новинки; дьяволопоклонники и всевозможные люцифериане современности упражнялись в отрицании Бога, морали, этики. Оккультные опусы издавались тут, как правило, в самых безобидных упаковках: снаружи это могла быть невинная «Азбука для детей» или простой «Учебник садовода и огородника». За этими книгами приезжали всегда поздней ночью. «Садоводов» этих и «огородников» практически никто в глаза не видел, но книги постоянно исчезали из подвалов, и постоянно происходила допечатка тиража.

«Хорошо работают, собаки!» – всякий раз удивлялся лейтенант Литагин, обнаруживая новую «Азбуку» или новые «Справочники», на которых имелись эмблемы каких-то козлов с пятиконечными оккультными звёздами – эти эмблемы, как позднее выяснилось, могут светиться только в специальном, инфракрасном излучении.