Поднебесная традиционно экспортировала много чая – хотя появились очень серьезные конкуренты, Индия и Цейлон. Хорошо продавались шелковые ткани – особенно после того, как в Европе гусеницы шелкопряда подверглись удару эпизоотии. Фарфор, бамбуковая мебель, фейерверки, медицинские снадобья, безделушки – это как повелось от древности.

Зачатки капитализма появлялись и в сельском хозяйстве – плантационными методами осуществлялось производство чая и хлопка. Вывоз хлопка – сырца резко возрос во время гражданской войны в США 1861–1865 гг., когда северяне – янки перекрыли пути экспортной торговли своим врагам – южным плантаторам, одним из основных производителей хлопка в мире. Традиционно хлопок в Поднебесной выращивали такими же методами, что и прочие технические культуры – крестьянские хозяйства совмещали его производство с зерновым земледелием. Но в те прибыльные годы целые уезды перешли целиком на хлопок – да так на этом и постановили, даже когда конъюнктура изменилась к худшему. При этот развивались и внутренние товарно-денежные отношения: ставшим профессиональными хлопкоробами крестьянам приходилось теперь покупать за наличные рис.

Постепенно капиталистические отношения от приморских провинций и бассейна Янцзы распространялись все дальше вглубь Поднебесной. Но позиции у государственного и иностранного капитала были несравненно прочнее, чем у национальной буржуазии. Это было чревато опасными последствиями: представители этой последней, люди энергичные и хорошо образованные, с одной стороны, становились в оппозицию к своему безнадежно архаичному государству, с другой – приобщаясь к западной общественно-политической мысли, в то же время проникались националистическими, антиколониалистскими идеями.

Другим источником опасности для традиционной государственной системы все в большей степени становился региональный милитаризм – в этих мини-государствах начинали жить по-другому, чем в прочей Поднебесной. И не будем забывать, что все эти провинциальные полководцы были прирожденными ханьцами.

Отметим также лишний раз, что к плодам западной цивилизации, тем более к освоению современных технологий китайцы в массе своей не стремились (скорее наоборот). Когда делались попытки государственных займов на прокладку железных дорог или устройство пароходных линий – они успеха не имели, и приходилось занимать за рубежом, отчего ухудшалось финансовое положение страны, и так не благополучное к концу столетия.

Бывали случаи, когда китайские крестьяне яростно противодействовали строительству железных дорог и установке телеграфных столбов – вплоть до убийства рабочих, инженеров и служащих. Оказывалось, что эти чужеродные вкрапления уродовали благодатную природную энергетику местности, поскольку осуществлялись без учета правил фэн-шуй. Более того – покушались на священный кладбищенской покой предков. Мы с этим еще столкнемся, когда будем говорить о восстании ихэтуаней.

Важнейшей областью приобщения к западной культуре была сфера образования. Первым делом стала издаваться масса научно-технической литературы, причем раньше всего – о производстве оружия и взрывчатых веществ. Одновременно появилась потребность в национальных кадрах, сведущих в различных отраслях «прикладного знания». Первый китаец, получивший западное высшее образование, вернулся в Поднебесную в 1854 г. по окончанию Йельского университета. Он сразу же предложил готовую программу организации обучения соотечественников за океаном. Но вопрос был, понятное дело, непростым и слишком спорным. Подтолкнули сведения о том, что близкая и опасная соседка – Япония, которую, как и Поднебесную, бесцеремонно «взломали» в 1856 г. военные корабли западных держав, мощным волевым усилием встала на путь всеобъемлющей модернизации и в массовом порядке отправляет свою молодежь в западные университеты. Это было еще и обидно: раньше японские юноши почитали за счастье приобщиться к сокровищам мысли в Поднебесной.

Наконец, в 1875 г. правительство решилось отправлять ежегодно в пасть «заморским дьяволам» 120 мальчиков в возрасте от 12 до 16 лет (сначала хотели установить двадцатилетнюю планку, но потом рассудили, что при этом возрастает вероятность того, что юноша во время нахождения на чужбине осиротеет и не сможет как полагается, по-конфуциански справить траур по кому-то из родителей).

Первым принял китайских студентов университет американского штата Кентукки. Гостей расселили по местным семьям. Учились все прилежно, при этом не пропускали и своих внутренних политинформаций, на которых им зачитывали «священные указы императора», а сами они регулярно приносили клятву на верность Сыну Неба. Многие из юношей пристрастились к бейсболу, пряча во время игры свои косички под форменными кепками.

С 1877 г., когда открылось, наконец, первое диппредставительство Поднебесной в Европе (в Лондоне), туда тоже пролег маршрут искателей знаний. Они обучались в военно-морском училище в Гринвиче, в кораблестроительных школах в Шербуре и Тулоне, в школе минеров в Париже. Химию, юриспруденцию и политологию постигали в Лондоне и Париже. В последующие годы списки осваиваемых специальностей и alma-mater постоянно удлинялись.

На родине, в Пекине, появился университет иностранных языков, подготовивший нескольких хороших дипломатов. Но дальше этого дело почему-то не шло.

Были трудности и с приобщением к общепринятой системе международных отношений. С открытием постоянных дипломатических миссий иностранных держав в Пекине еще можно было как-то смириться. Они долго и настоятельно «просились», и, в конце концов, ведь испокон веков являлись в Поднебесную посольства со всех концов света, чтобы поднести дань и засвидетельствовать свое почтение Сыну Неба. Ну, а эти… Ну, что ж поделаешь, раз они такие невоспитанные – напросились, и не хотят уходить. Сила есть, ума не надо.

Правда, этим тоже – старались дать понять. Долго затягивали с устроением общепринятой в цивилизованном мире процедуры представления всего дипломатического корпуса главе государства. Сначала царедворцы отговаривались тем, что Сын Неба еще очень мал, потом долго спорили по поводу формы приветствия его. Наконец, сошлись на простом поклоне. Но китайская сторона все же нашла, на чем отыграться. Аудиенция была назначена на 5.30 утра, к этому времени и прибыли послы Англии, Франции, России, США, Японии и Голландии. Но им достаточно долгое время пришлось провести в напряженном ожидании – император осчастливил их своим появлением только в 9 часов.

А вот когда встал вопрос об отправке посольств Сына Неба к варварам, да еще насовсем… На это решились не с бухты-барахты. Только в 1866 г. князь Гун внял, наконец, увещеваниям британского посла Томаса Уэйда, доказывавшего, сколь удобна практика постоянных представительств. Сначала за море была отправлена комиссия – посмотреть, как они там живут. Посланцы Поднебесной с почетом были приняты в нескольких странах. Вернувшись, они подробно отчитались об увиденном: о нравах, о газовых фонарях, лифтах, чудесах паровой техники и о прочем, что было на виду. Вникнуть в общественно-политическое устройство дальних стран они пока не смогли. Через два года отправилась вторая делегация – ее в качестве гида сопровождал бывший американский посол в Пекине. Перед ее отъездом князь Гун, человек мудрый, попросил американца убедить европейские правительства, чтобы они не слишком торопили Поднебесную с переменами. Наконец, как мы уже видели, открылось первое посольство в Лондоне. А следом в Париже, Берлине, Мадриде, Вашингтоне, Токио, Санкт-Петербурге.