Камилл выставлял свою любовь напоказ, а мадемуазель де Вальженез не боялась себя скомпрометировать.

Однажды утром она пошла еще дальше: призналась, что разделяет любовь креолыда.

А в один прекрасный вечер отважно это доказала.

С того вечера Камилл де Розан приезжал в особняк Вальженезов так часто, как только позволяла его ревнивая супруга.

Обыкновенно это случалось по утрам, когда прекрасная креолка еще спала.

Вот как вышло, что, отправившись от Жана Робера в Тюильри, банкир встретил в конце улицы Бак Камилла де Розана.

Креольцу было наплевать, что о нем подумают, он и не думал прятаться, а потому первый поздоровался с банкиром.

– Откуда это вы в такую рань? – спросил г-н де Маранд.

– От господина де Вальженеза, – отвечал тот.

– Вы, стало быть, с ним знакомы?

– Да вы же сами нас друг другу представили!

– Верно! Я и забыл.

Креолец и банкир раскланялись и разъехались в разные стороны.

Вернувшись к себе, Лоредан удивился, не застав ни Жана Робера, ни г-на де Маранда.

Причина его удивления читателям понятна.

Друзья – назовем их секундантами, так будет точнее – Жана Робера обещали банкиру дождаться новых указаний и завтракали в кафе «Демар», в то время как г-н де Маранд со своей стороны не хотел идти к г-ну де Вальженезу, не повидавшись с Жаном Робером.

В половине двенадцатого, когда завтрак г-на де Вальженеза подходил к концу, ему доложили о прибытии г-на де Маранда.

Он приказал проводить его в гостиную и, словно желая сдержать обещание, данное им Натали, не заставлять его ждать, сейчас же вошел вслед за ним.

После того как хозяин и гость обменялись положенными в таких случаях приветствиями, первым заговорил г-н де Вальженез:

– Я только вчера вечером узнал о вашем назначении и как раз сегодня собирался зайти, чтобы вас поздравить.

– Господин де Вальженез! – холодно молвил банкир. – Я полагаю, вы догадываетесь о цели моего визита. Помогите же мне, прошу вас! Не будем терять времени на ненужные комплименты.

– Я весь к вашим услугам, сударь, – проговорил Лоредан, – хотя даже не догадываюсь, что вы хотите мне сообщить.

– Вчера вы без приглашения проникли в мой особняк, да еще в такое время, когда приличные люди приходят, если их позвали.

Вопрос был поставлен так, что Лоредану оставалось лишь дать четкий ответ.

Он ответил вызывающе:

– Это правда. Должен признаться, что приглашения я не получал, во всяком случае от вас.

– Вы ни от кого его не получали, сударь.

Господин де Вальженез поклонился, не отвечая, словно хотел сказать: «Продолжайте!»

Господин де Маранд так и сделал.

– Проникнув в особняк, вы пробрались в одну из спален госпожи де Маранд и спрятались в ее алькове.

– Я с сожалением должен отметить, – насмешливо процедил г-н де Вальженез, – что вы прекрасно осведомлены.

– Ну, сударь, раз вы не отрицаете этот факт, вы, очевидно, понимаете, какие будут последствия?

– Назовите мне их, и я посмотрю, допустимо ли то, что вы хотите мне предложить.

– Последствия вашего поступка таковы, сударь, что вы намеренно оскорбили женщину.

– Ах, черт возьми! – рисуясь, обронил г-н де Вальженез. – Придется признать, что это так, раз тому были свидетели.

– В таком случае, сударь, – продолжал банкир, – вы, очевидно, сочтете вполне естественным, не так ли, если я попрошу у вас объяснений этого оскорбления?

– Я к вашим услугам, дорогой мой, и немедленно, если пожелаете. У меня в конце сада беседка, словно нарочно сделанная для фехтования.

– Я сожалею, что не могу сейчас же воспользоваться вашим любезным предложением; к несчастью, так скоро подобные дела не делаются.

– Вы, должно быть, еще не завтракали, – предположил г-н де Вальженез. – Я знаю людей, которые не любят драться натощак, хотя мне вот, к примеру, все равно.

– Для промедления есть более серьезная причина, – сказал банкир, пропуская мимо ушей посредственную шутку своего собеседника. – Надобно позаботиться о том, чтобы не замарать имя; я весьма сожалею, что вынужден вам об этом напомнить.

– Ба! – удивился г-н де Вальженез. – К чему это ханжество?

После нас хоть потоп!

Банкир с самым серьезным видом возразил:

– Вы, сударь, вольны поступать с именем своего отца, как вам заблагорассудится. Я же намерен позаботиться о чести и не собираюсь выставлять свое имя на смех. Имею честь сделать вам предложение.

– Говорите, сударь, я вас слушаю.

– Мне кажется, вы давно не выступали в палате пэров, не так ли?

– Да, действительно… Однако какое отношение имеет палата пэров к занимающему нас вопросу?

– Самое прямое отношение, в чем вы сейчас убедитесь. На днях было получено сообщение о Наваринском сражении.

– Да, но…

– Погодите. Завтра в палате должен рассматриваться вопрос о Турции и Греции, отложенный из-за выборов и последовавших за ними печальных особытий.

– Кажется, припоминаю. Кто-то в самом деле просил слова по этому вопросу.

– Вот я и предлагаю вам также попросить слова.

– Куда же вы, черт побери, клоните? – нагло рассмеявшись банкиру в лицо, спросил молодой пэр.

Тот сделал вид, что не заметил этой новой наглой выходки, и продолжал так же холодно и серьезно:

– Вопрос о Греции имеет важное значение и огромный интерес, если рассматривать его со всех сторон. Из такой темы можно извлечь немалую выгоду. Я убежден, что, если вы дадите себе труд, вы сейчас же ухватитесь за эту возможнось и произнесете превосходную речь. Вы меня понимаете?

– Признаться, меньше, чем когда-либо.

– Я должен все объяснить?

– Да.

– Дорогой господин Вальженез! Я – горячий сторонник Греции. Я даже где-то что-то по этому поводу написал. Вы же еще не приняли по этому вопросу окончательного решения. Сделайтесь сторонником турков и нападите на защитников Греции.

В общем, придумайте, как оскорбить меня по вопросу грекотурецких отношений, и так, чтобы я мог публично попросить у вас удовлетворения. Я на сей раз понятно говорю?

– О, прекрасно! И как бы причудливо ни было ваше предложение, я принимаю его с радостью, раз вы так за него держитесь.

– Так до завтра, сударь; после заседания я буду иметь честь прислать вам секундантов.

– Зачем же ждать до завтра? Еще нет часа. Я успею поехать в палату и выступить сегодня.