мне кажется, мое первое появление здесь произошло несколько лет назад!».

Дойдя до другой оконечности озера, я остановился и осмотрелся, вытирая испарину со лба. Даже неспешная прогулка под полуденным солнцем вызывала желание вернуться в шатер и заснуть до вечера. Такая традиция есть у городских жителей Вавилона — жаркое время суток они пережидают за прохладными стенами своих домов.

«Но я не в Вавилоне. И некогда думать об отдыхе».

Остановившись возле стройных рядов палаток, я задумался.

«Где же ассирийцы?».

Не знаю, сколько времени бы ушло на поиски ответа, если бы в следующий миг полог одной из них не одернулся, и не показался Тарару. Судя по тому, как он растирал паховую область, юному вавилонянину не терпелось справить маленькую нужду. Однако, завидев меня, он, похоже, на время передумал.

— Господин Саргон, — вопросительным тоном произнес Тарару и слегка поклонился.

— Вижу, тебе сейчас не до разговоров, — усмехнулся я, — поэтому просто помоги мне найти Тиглат-Атра и Джераб-Зайя, а затем смело можешь идти по своим делам.

Тарару расплылся в улыбке:

— Они оба несут наблюдение за местностью. Тут, недалеко, чуть к северу, — он указал пальцем себе за спину, — пройдете ряды палаток и сразу увидите. Их трудно не заметить. Здоровые воины.

«Не мудрено. Большинство ассирийцев выглядят так, словно поднимать тяжести — их главная цель в жизни».

— Благодарю, — сказал я, направившись в указанную сторону.

— Я могу что-нибудь еще сделать для вас? — спросил Тарару.

— Да, — я бросил через плечо, — не обмочи штаны.

Тарару издал сдавленный смешок, а затем я услышал его поспешно удаляющиеся шаги.

Проходя мимо палаточных рядов, я вспомнил, как на этом самом месте впервые встретил Бастет, жаждущую задать трепку новоприбывшему мушкену. Вспомнив ее изумленное лицо, когда проделал тот единственный прием на мечах, что знал, мои губы расползлись в улыбке. Тем вечером я и подумать не мог о том, как сложится наша судьба.

Когда я заметил фигуры ассирийцев, то уже вышел за пределы оазиса. Они находились на вершине ближайшего бархана, ведя наблюдение за окрестностями. Их облик оказался несколько иным, чем я воображал в своей голове. Я рисовал ассирийцев высокими и мощными людьми, по традиции Ашшура[2] носящими конусные шлемы, пластинчатые доспехи и широкие синие пояса, прикрытые маленькими набедренными щитками. Но Тиглат-Атра и Джераб-Зайя несколько отличались от этого представления. Да, оба ассирийца были крепкими и хорошо сложенными воинами. Их суровые непроницаемые лица украшала длинная прямоугольная черная борода с завитыми волосами. Однако ни конусных шлемов, ни пластинчатых доспехов они не носили. Вместо этого тела прикрывали привычные кожаные нагрудники. Шлемы и вовсе отсутствовали. Но короткие набедренные щитки они все же носили. Один из ассирийцев стоял, облокотившись о длинное копье и приставив руку ко лбу, скрывая глаза от слепящего солнца. Его взор был устремлен на север. Второй сидел спиной к нему и с высоты бархана осматривал лагерь разбойников. Так, что подобраться к ним незамеченным я бы не смог. Да и не было в том необходимости.

Стараясь держать себя в руках, я двинулся к бархану. Сидевший до этого на песке ассириец поднялся и дотронулся до плеча своего земляка. Тот вопросительно глянул на него, а затем перевел свой взгляд на меня. Ассирийцы не проронили ни слова, пока я, мысленно чертыхаясь, взбирался по крутому склону. Слишком крутому, как мне показалось. Когда же я, пыхтя как вьючный мул, сумел-таки взобраться на вершину, то не увидел ничего на этих каменных лицах. Словно они были высечены из известняка. Лишь холодные серые глаза оценивающе оббегали меня с ног до головы.

Тот, что держал копье, имел чуть более округлое лицо. У второго на левой щеке красовался глубокий шрам, идущий от основания челюсти до глаза. Видимо, он чуть не лишился его в сражении. Еще бы ноготь выше — и все. В остальном различий во внешности практически не было. Разве что ассириец со шрамом был на полголовы ниже.

Однако мой взгляд надолго не задержался на втором бойце, полностью сосредоточившись на первом. Точнее на оружии, висевшем у того на поясе. Это был меч. Прекрасный бронзовый меч с серебряной гравировкой по всему лезвию, которое слегка изгибалось на конце, подобно полумесяцу.

«Кривое Серебро».

Ассириец заметил мой взгляд. Наши глаза встретились.

Не знаю, смог ли он прочитать что-либо в моих, но в его я не увидел ничего. Ничего, кроме ледяной и непроницаемой глыбы… за которой могло скрываться, что угодно.

* * *

— Все спокойно? — спросил я лишь для того, чтобы хоть что-то произнести, а не стоять, как дурак.

— Да, — ответил владелец меча с гравировкой.

«Они не обратились ко мне „господин“, и даже не поклонились! Не есть хорошо».

— Назовите свои имена, — приказал я, стараясь, чтобы голос прозвучал уверенно.

— Тиглат-Атра, — холодно произнес ассириец с клинком.

— Джераб-Зайя, — ответил следом меченый.

Их лица оставались беспристрастными. Лишь глаза продолжали окатывать меня льдом, который я ощущал на собственной шкуре.

— Мы далеко от основных караванных путей? — я не смог удержаться, чтобы нервно не почесать затылок.

— Далеко, — безжизненно ответил Тиглат-Атра.

— Хм, — я закусил губу и посмотрел на север, делая вид, что осматриваю горизонт.

На самом деле мне просто нужно было время, чтобы продумать свой следующий ход. В том, что Тиглат-Атра является тем самым Кривым Серебром у меня не оставалось никаких сомнений. Спокойно говорит на аккадском языке. Имеет такого же близкого товарища-ассирийца. Поклоняется Нергалу. И самое главное — владеет прекрасным бронзовым мечом с серебряной гравировкой.

«Не дай, Шамаш, они почувствуют мой страх — насадят на копье, как свинью на вертел!».

Тиглат-Атра и Джераб-Зайя, молча, наблюдали за мной. Краем глаза я видел, что они кажутся совершенно спокойными и расслабленными. Но я прекрасно понимал, что это обманчивое видение. И от этого становилось еще хуже.

Облизав губы, я нашел в себе силы спокойно спросить: