– Господи, конечно! Именно тамплиеры разработали концепциюсовременного банковского дела. Путешествовать с золотом для европейской знатибыло опасно, и вот тамплиеры разрешили богачам помещать золото в ближайшей кним церкви Темпла. А получить его можно было в любой такой же церкви Европы.Всего-то и требовалось, что правильно составить документы. – Онподмигнул. – Ну и, разумеется, тамплиерам за это полагались небольшиекомиссионные. Чем вам не банкомат? – Тибинг указал на маленькое окошко свитражным стеклом. Через него слабо просвечивали лучи солнца, вырисовываяфигуру рыцаря в белых доспехах на розовом коне. – Аланус Марсель, –сказал Тибинг. – Был Мастером Темпла в начале тринадцатого века. По сутиже он и его последователи занимали кресло первого барона Англии в парламенте.

– Первого барона? – удивился Лэнгдон. Тибинг кивнул:

– По мнению некоторых ученых, власти и влияния у МастераТемпла было в те времена больше, чем у самого короля.

Они вошли в круглый зал, и Тибинг покосился на служку. Тотусердно пылесосил пол чуть поодаль.

– Знаете, – шепнул Тибинг Софи, – ходят слухи, чтоГрааль некогда хранился в этой церкви. Правда, недолго, всего одну ночь, когдатамплиеры перевозили его из одного укрытия в другое. Здесь стояли четыресундука с документами Сангрил и саркофаг Марии Магдалины, можете себе представить?..Прямо мурашки по коже.

И у Лэнгдона пробежали по спине мурашки, когда он вошел впросторное помещение. Он окинул его взглядом – стены из светлого камня,украшенные резьбой. Прямо на него смотрели горгульи, демоны, какие-то монстры,а также человеческие лица, искаженные мукой. Под резьбой, прямо у стены, былаустановлена каменная скамья, огибавшая помещение по кругу.

– Прямо как в древнем театре, – прошептал Лэнгдон.Тибинг, приподняв костыль, указал в глубь помещения. Сначала влево, потомвправо. Но Лэнгдон и без него уже увидел.

Десять каменных рыцарей.

Пятеро слева. Пятеро справа.

На полу лежали вырезанные из камня статуи рыцарей вчеловеческий рост. Рыцари в доспехах, со щитами и мечами, выглядели настолькоестественно, что Лэнгдона на миг пронзила ужасная мысль: они прилеглиотдохнуть, а кто-то подкрался, покрыл их штукатуркой и замуровал живьем, восне. Было ясно, что фигуры эти очень древние, немало пострадали от времени, и вто же время каждая по-своему уникальна: разные доспехи, разное расположение руки ног, разные знаки на щитах. И лица тоже не похожи одно на другое.

Лондон, там рыцарь лежит, похороненный папой.

С замирающим сердцем Лэнгдон приблизился к фигурам.

Это и есть то самое место.

Реми Легалудек остановил лимузин неподалеку от церкви Темплав узеньком, заваленном мусором и заставленном помойными баками проходе междудомами. Выключил мотор и осмотрелся. Вокруг ни души. Тогда он выбрался измашины, подошел к задней дверце, открыл ее и скользнул внутрь, к лежавшему наполу монаху.

Тот, почувствовав присутствие Реми, вышел из транса иприоткрыл красные глаза. В них светилось скорее любопытство, нежели страх. Весьвечер Реми поражался спокойствию и выдержке связанного по рукам и ногамчеловека в сутане. Немного побрыкавшись в джипе, монах, по всей видимости,смирился со своим уделом, отдав судьбу в руки неких высших сил или провидения.

Реми ослабил узел галстука, затем расстегнул высокий, тугонакрахмаленный воротничок рубашки и впервые за долгие годы почувствовал, чтоможет дышать свободно и полной грудью. Он открыл бар и налил себе в стаканчикводки «Смирнофф». Выпил залпом и налил еще.

Скоро я стану свободным и богатым.

Пошарив в баре, Реми нашел открывалку для винных бутылок,щелкнул кнопкой на рукоятке. Из нее выскочило острое лезвие. Нож предназначалсядля срезания фольги с горлышек бутылок, но сейчас он должен был послужитьдругим, необычным целям. Реми обернулся и, сжимая в руке сверкающее лезвие,уставился на Сайласа.

Теперь красные глаза светились страхом.

Реми улыбнулся и подобрался к монаху поближе. Тот скорчилсяи забился в своих путах, как птица в силке.

– Да тихо ты! – прошептал Реми, подняв лезвие.

Сайлас не верил, что Бог мог оставить его. Даже физическиемуки, боль в затекших руках и ногах он умудрился превратить в духовноеиспытание. Христос терпел и нам велел. Всю ночь я молился об освобождении. Ивот теперь, увидев нож, он крепко зажмурился.

Страшная боль так и пронзила спину в верхней ее части.Сайлас вскрикнул, не желая верить в то, что ему предстоит умереть здесь, наполу в лимузине, так и не оказав достойного сопротивления. Ведь я исполняяработу, угодную Господу Богу. Учитель говорил, что защитит меня!..

Сайлас почувствовал, как по спине и плечам разливаетсяприятная теплота, и подумал, что это его собственная кровь, потоком льющаяся израны. Теперь острая боль пронзила бедра, и он непроизвольно дернулся, этосработал защитный механизм плоти против боли.

Вот и мышцам ног стало горячо, и Сайлас еще крепчезажмурился, решив, что в последний миг жизни лучше уж не видеть своего убийцу.Он представил себе епископа Арингаросу, еще совсем молодого. Представил стоящимвозле маленькой церквушки в Испании, которую они построили вместе своимируками. Начало моей жизни.

Все тело жгло точно огнем.

– Вот, выпейте, – прошептал мужчина во фраке с сильнымфранцузским акцентом. – Поможет восстановить кровообращение.

Сайлас изумленно приоткрыл глаза. Над ним склонялся человек,в руке стаканчик с какой-то жидкостью. На полу, рядом с ножом, на котором небыло и капли крови, валялся огромный моток скотча.

– Выпейте, – повторил мужчина. – Вам, должно быть,больно, мышцы совсем занемели. А теперь в них поступает кровь.

Сайлас проглотил содержимое стаканчика. Жидкость обожглаглотку. На вкус водка показалась просто ужасной, но он сразу почувствовал себялучше. И его охватило чувство благодарности к этому незнакомому человеку.Последние сутки судьба была не слишком благосклонна к Сайласу, но теперь Богодним взмахом своей волшебной палочки преобразил все вокруг.

Бог меня не забыл.

Сайлас знал, как назвал бы это епископ Арингароса.

Божественное провидение.

– Я и раньше хотел освободить вас, – сказалслуга, – но это было просто невозможно. Сначала в Шато Виллет прибылаполиция, потом все эти события в Биггин-Хилл. Только сейчас выпал удобный момент.Надеюсь, вы понимаете, Сайлас?

Монах вздрогнул от неожиданности.

– Откуда вам известно мое имя?