«продольного» и начал искать связку в остатках одежды мокрой от крови. Пахло смертью. Это напоминало Глебу кое-что из его прошлого, что будоражило его сознание, воскресая трепетное чувство соприкосновения с запретным. Найдя ключи, он вернулся к запертой двери. Замок щелкнул, и Глеб попал внутрь служебного помещения. Вдоль одной из стен комнаты располагался стол с включённым компьютером, напротив него – оружейный стеллаж и шкаф. В шкафу мужчина нашёл четыре запакованных в целлофан комплекта чёрной формы ФББ разных размеров. Найдя подходящий, Глеб быстро переоделся, скинув тюремную робу на пол. Форма ведомства не светилась в лучах тёмных ламп. Запасных ботинок не нашлось. «Да блин, ещё и обувь с него снимать? – воскликнул Вятенко. – Ну не в этих же топталах я попрусь! Мляха! Придётся». Мужчина решил внимательнее осмотреть комнату, но пары берец в ней так и не появилось. Зато он заметил на экране компьютера непрочитанное электронное письмо: «Входящее от: Старший оперуполномоченный ФББ Кондарь М. Е. Текст: Зайди после смены». С грустью выдохнув, Глеб подошёл к оружейной стойке и прялся искать, что он может с собой взять, прежде чем пойдёт стягивать ботинки с трупа. Экипировавшись, как ему казалось, по полной, Вятенко немного побродил по коридорам тюремного блока в поисках выхода. По пути никого живого он так и не встретил. Выбравшись на перрон подземной железной дороги, Глеб вспомнил, как их с Окунем доставляли сюда в вагоне. Ничего подобного у платформы сейчас не стояло – пусто. Средств связи или кнопок вызова транспорта мужчина не обнаружил. Из тоннеля, что соединял подземный тюремный блок с лифтом, не было слышно ничего. Поняв, что единственный способ выбраться – это на свой страх и риск идти вдоль монорельса, Глеб молча выругался, но всё же спрыгнул с края перрона вниз, в сторону, подальше от силовой линии.

***

Мир, не отделённый оконной решёткой, казался прекрасным. Глеб вышел из здания, где его держали вместе с Окунем. Внутри он не нашёл никого живого, только разгром и следы беспощадной расправы хищников над уязвимыми жертвами. Он не сомневался, что в здании побывала тварь типа той, с которой ему пришлось встретиться на эксперименте, а может это устроил монстр, обглодавший тело «продольного». Как бы там ни было, Глеб радовался, что чудище ушло отсюда раньше, чем он приехал на лифте с подземного этажа. Тёмная ночь повисла над землей. Глеб не понимал, где он находится, куда ему идти. Голод и жажду он утолил из запасов еды, обнаруженных в каморке неподалёку от прогулочного дворика, где он познакомился с покойным Карасём. Куда идти он решил сразу, как только услышал неприятные, пугающие завывания далеко справа. От этих звуков у него моментально вспотели ладони, сердце забилось чаще, стало не по себе. Развернувшись налево и перехватив помповое ружьё поудобнее, Глеб направился в лес, навстречу неизвестности. Чаща не придавала ни уверенности, ни спокойствия: в ночной тьме каждый куст казался силуэтом притаившейся жуткой твари. Сухие ветки, что иногда ломались у него под ногами, пугали: «А вдруг именно этот треск услышит какая-нибудь зубастая херь?» Через какое-то время нервное напряжение немного ослабло, да и глаза стали лучше различать объекты в ночи. Довольно скоро блуждающий по лесу Глеб заметил вдали за деревьями очертания какого-то поселения. Не веря собственным глазам, он прибавил шагу и вдруг земля ушла из-под ног. Свалившись кубарем вниз, Вятенко здорово перепугался, и если бы он держал палец на спусковом крючке, то обязательно бы выстрелил. Мужчина упал в какую-то неглубокую яму, частично поросшую травой. «Овраг? Мляха, чуть в штаны не наделал!» – выругался Глеб. Чтобы встать, он опёрся руками о землю и тут под левой ладонью почувствовал мокрую шерсть. Душа тут же ушла в пятки. Замерев на месте, Глеб не понимал, что лучше сделать: драться, сбежать или притвориться мёртвым? И он уже решил дать дёру, как внезапно понял, что мокрое тело под шерстью слишком холодное и бездвижное для живого существа. Мужчина, переборов страх, начал медленно ощупывать плоть. Тело было небольшим, скорее тушка, на голове которой были… «Заяц?» – до Глеба наконец дошло, что на дне небольшого оврага он наткнулся на мёртвого прыгучего зверька, задранного кем-то. Пальцы не нашли у вспоротого тельца ничего похожего на потроха: тушка оказалась опустошенной. Вытерев испачканную ладонь о мох, Глеб решил поскорее добраться до домов впереди: «На хер! На хер этот лес! К чёрту! Пошло оно всё!» Вятенко почти трусцой побежал в сторону опушки.

Эпилог

Неизвестное время

Олег Путилов стоял у раскрытой калитки и вертел головой в разные стороны, беспокойно оглядывая свою крайнюю деревенскую улицу и поле за ней. Он не мог объяснить, почему оказался здесь, зачем пошёл, в чём была причина. Это ускользало от его разума, пока вовсе не исчезло из сознания бесследно. Дневное летнее солнце пряталось то за одно кучное облако, то за другое, и лишь отвлекало Олега от попытки понять, что он искал. Он не помнил. Помнил стены больниц, помнил какие-то комиссии, где ему что-то говорили, доктора смотрели на него, что-то без конца писали и писали в своих бумагах. Олег помнил, как родители решили, что лучше ему будет жить у бабушки, помогая ей по хозяйству настолько, насколько позволяли его трясущиеся руки. Помнил, что к нему приезжали трое его друзей по службе. Один высокий, долговязый, и двое среднего роста, но вот как их звали, что он вместе с ними пережил – он уже сказать не мог. Парни тогда пробыли с Олегом весь день, что-то обсуждая между собой, вспоминая, и даже остались ночевать – бабушка постелила им. Утром, с нескрываемой грустью, попрощавшись с боевым товарищем, парни уехали. Больше Олег их не видел и не понимал, давно это было или нет.

Сейчас его тревожил ветер. Он чувствовал в нём смутно знакомый шёпот на страшном чужом языке. Этот шёпот не мог предзнаменовать ничего хорошего: «Уробэй золп… Акча гулы… Ценр йыагара…» Эти слова исходили от зелёной травы под ногами, от предательски беспорядочно лежащей пыли на дороге, от засады, что уготовило ему солнце, отвлекающее лучами от хитрого колыхания кустов вдали. Исходили эти фразы и от пугающе безразличного леса, стоявшего за полем. Особенно от мерцающего леса. Олегу показалось, что лес как раз кричит громче остальных – другие ему только вторят отблесками. И над этим шёпотом нависали