узорчатые облака, в которых могли прятаться враги: «Вон какие они крупные, я что не понимаю, что оттуда легко меня обстрелять?! Что же я без автомата? Почему мне автомат не выписали в больнице?» И Олег в ту же секунду понял, что он шёл к калитке за огнестрельным оружием, но его там не оказалось, а вот шёпот, что он услышал ещё в доме, лишь усилился. И чувство тревоги, ожидания начала схватки с дикими людьми, что кричат страшные фразы на чужом языке, ярко горело в его мозгу.

– Олежа, ты куда? – окрикнула мужчину его младшая сестра. Молодая девчонка в платье стремительно сбежала по ступенькам с веранды и направилась к нему.

– Ы-ы-ы а-ы-ы, – громко ответил ей Олег, маша рукой. Он понимал, что, если сейчас что-то плохое произойдёт, и неизвестные враги выскочат из своих укрытий, сестра может попасть под их стрелы.

– Ты что, не надо без нас с бабушкой никуда уходить!

– Ы-ы-э ыхы ыэо! – Олег сильнее замахал рукой в ту сторону, откуда вышла девчонка.

– Ты чего, Олежа! Не бойся, пойдём со…

– Ыв д… ыом! Ыв дыом! В дыом! Ыты в домм! – наконец вырвались из глотки до этого неподвластные Олегу слова.

Сестра замерла на месте с выпученными глазами:

– Что? Повтори-ка?

– В дъйом! В домм ыди! – Олег даже перестал махать рукой, услышав собственную речь.

Девчонка прикрыла открытый рот ладонью, а затем развернулась и побежала обратно к веранде, радостно крича: «Бабушка! Бабушка! Олежа снова заговорил! Он заговорил!»

Путилов остался один у калитки. Руки привычно тряслись, но ощущение близкой атаки отступило, и автомат ему теперь был не нужен. Несколько произнесённых слов взволновали его гораздо больше, чем моментально исчезнувший шёпот на чужом языке.