отношение, логически предшествующее знанию» (там же: 73).

Знание есть результат поставленного «вопроса», ответ – в форме познания. Познание направлено на предмет, потому что «направленность взора на неизвестное есть условие возможности всякого познания» (Франк 1990: 202), а в отличие от знания (логического суждения, только обосновывающего познание),

«основоположное условие всякого познания есть различение, орудием же различения служит отрицание» (там же: 291).

Отрицание содержания на фоне нечто есть утверждение такого содержания (например, как в нашем случае, содержания образа или символа на фоне концепта). Такие отрицания создают цепочку оппозиций отношений, антиномичность которых снимается на уровне их общего рода, ибо

«исконное единство обнаруживает себя в двоице разного, не переставая от этого быть самим собою, т.е. единством» (там же: 330).

Оформление видов в границы рода создает антиномии самого разного содержания, и в результате

«этот антиномистический монодуализм принимает для нас характер триадизма, троичности реальности. В этом и заключается самое глубокое и общее основание, почему человеческая мысль постоянно, в самых разнообразных философских и религиозных своих выражениях приходит к идее троичности как выражению последней тайны бытия» (там же: 316).

В самой поздней работе («Абсолютное») Франк еще раз изложил свое понимание познания как знания. По его мнению, не изменившемуся за четверть века,

«всё мыслимое и познаваемое состоит из фактов и понятий, из реальных и идеальных связей»,

при этом «Абсолютное непознаваемо», но только как «понятийно-предметное познание»; тем не менее уже

«в незнании скрывается знание, которым выражается осознание незнания» (Франк 1996: 58 – 59).

Франк описывает этапы знания, причем первый из них (исходная точка рассуждения)

«можно выразить простой формулой суждения „A есть“. Сначала познается нечто… (а именно утверждается наличность A. – В.К.). Определенность A возникает из отношения „A – не-A“, принимаемого как первичное целое, предшествующее своим членам <…> Абсолютное примысливается к любой определенности как безусловно необходимая ее основа. Единство „A – не-A“ также является Абсолютным»;

тем не менее само по себе понятийное познание,

«никогда не достигающее Абсолютного, вместе с тем предполагает знание, или обладание Абсолютным, без отношения к которому оно не могло бы состояться <…> Научное познание всегда только констатация свойств, состояний, которые были в факте или в понятии» (там же: 59 – 62).

В «Предмете знания» Франк уже представлял последовательность явленных в опыте сущностей Абсолютного. Это – факты (явны и осмыслены), «данные» (явлены объективно, но еще не осмыслены) и «имеющееся» (не явно, но разум предполагает и интуитивно осознает – осмысливает – их). Имеющееся и данное суть два проявления «очевидного»; Франк их разграничивает, например, как в формуле «xA = A» «познать можно только известное (A)», но «имеющееся» x так же достоверно, как и «данное A» (Франк 1915: 131). В развертке трех мы узнаем старых своих знакомых, уже не раз описанных в этой книге. Явление данного по признакам совпадает с образом, факта – с понятием, а имеющееся очень похоже на ту содержательную форму, которую мы именовали символом. У Франка ничего не говорится о самом концепте, поскольку это Абсолютное, непостижимое, «цель» и т.д.

В рассуждениях Франка (там же: 131 – 141) интересно сведение пространственных характеристик к временным (у Булгакова, например, наоборот). Метафизической основой пространства для Франка является время, потому что объемы формуются движением содержаний.

11. Слово как Логос

Дальнейшие рассуждения в «Абсолютном» уже прямо переносятся в плоскость языка, поскольку утверждается, что

«слово есть средство выражения мысли – познания в понятиях, – реальность сама, в ее живой конкретности, остается безусловно несказанной, неизъяснимой. Мы говорим и мыслим о ней, но не можем высказать и мыслить ее самое» (Франк 1990: 231).

«Если внимательно фиксировать процесс познавания в составе живого личного опыта, то ему будет адекватен только грамматический оборот вроде мне дается в удел познание, мне открывается нечто (как мы говорим: мне думается), а никак не фраза я познаю. На долю активности индивидуальной человеческой душевной жизни приходится лишь стремление к познаванию и усилие познавания; самый акт осуществленного познания есть чистый дар, обретаемый личностью извне, – акт приобщения личности к свету, сущему вне ее» (там же: 323).

Философское познание начинается с момента, когда ставится вопрос: «Как вообще есть нечто?». Есть не в чувственной очевидности (как думает эмпирик), ибо всеобщие связи не подтверждают чувственной очевидности – речь идет «о самом смысле есть» (Франк 1996: 63).

«Имеется оборот речи – обычно употребляемый неосознанно, – который с острой наблюдательностью будто бы непосредственно народного мнения свидетельствует о том, что нам теперь открывается. Каждая констатация – а любое познание, в конечном счете, является констатацией – выражает свой смысл в обороте имеется то или это (сравните с французским il y a или английским there is). „Это“ ни в коем случае не является пустым словом: все, что мы знаем, происходит действительно оттого, что мы стоим в отношении к „это“ <…> Данное остается прочно укорененным в „этом“, даже если мы обладаем им в познании. Но „это“ является тем, что мы ранее назвали непостижимым.

Непостижимое является не чем иным, как Абсолютным» (там же: 66).

Отмеченная в представлении констатации роль оборота с «имеется» не соответствует «народному», для которого характерно утверждение бытийности, а не владения: Есть женщины в русских селеньях. Однако Франк продолжает, говоря уже о втором этапе познания.

«Помимо „это есть“ или „это дано“ мы обладаем еще одним аспектом бытия, открываемом нам в я есть. Я есть – это что-то совсем иное, чем любое „это есть“. От „я есть“ берет начало современный рационализм; у него двоякий смысл, но главное – обращенность к субъекту, а не к объекту, как у есть это.

Всеобъемлющее бытие может быть представлено в совпадении обеих формул:

„я – есть – это – есть“» (там же: 68).

«Безусловное абсолютное бытие является не сущим, а просто самим бытием»,

оно – основание всего, первожизнь, первоисток, первопринцип – все, что «придает его вещам сущность и устойчивость» (там же). При этом возникает противопоставленность, которую можно связать с категорией грамматического лица: здесь 1-е лицо выражает всегда субъект познавания, а 3-е лицо – объект его. Если это так, то неразвитость именно категории 3-го лица в средневековом русском языке может указывать на нерасчлененность, слитность субъект-объектных отношений (то же и