Глаша её не знала и подумала, что женщина просто ошиблась дверью. Но та направилась прямо к девушке, лежащей на больничной койке, и спросила:

– Вы Глафира Польская?

Глаша удивлённо вскинула брови и кивнула.

– Я присяду? – Спросила женщина, указывая на стул.

Глаша кивнула и прошептала.

– Простите, мне трудно говорить!

– Вам и не нужно. – Печально сказала женщина. – Меня зовут Яна, я бывшая жена Стаса Визгликова.

Глафира крайне удивилась такой гостье и даже привстала на локтях.

– Здравствуйте. – Прохрипела она.

– Прилягте, пожалуйста. – Сказала Яна. – Разговор будет долгим и сложным. – Женщина явно собралась с духом и продолжила. – Как вы знаете, нашу дочь убили, – голос её дрогнул и она вздохнув немного помолчала. – Прошло время, которое отнюдь не залечило раны, но я вышла замуж. – Женщина опять запнулась. – И мне даровано свыше снова стать матерью, – она бережно положила руки на свой живот, – и вы знаете, если бы не последний месяц беременности, я бы сделала аборт, но мне рожать скоро.

– Поздравляю, – проскрипела Глаша, которая не понимала, какое отношение конкретно к ней имеет всё сказанное – точнее, аборт – это как-то неправильно. Простите, я ничего не понимаю.

– Глаша, я не имею права просить! И вы вправе мне отказать, – Яна вынула из сумки письмо, – прочтите.

Глафира взяла лист бумаги, на котором было написано ровно следующее: «Или ты убедишь Польскую остаться в следствии, или ты и твой малыш, как только он появится на свет, отправитесь следом за твоей дочерью! Обещаю, если ты убедишь Польскую не уходить, я о тебе забуду».

– Это что? – Спросила опешившая Глаша.

– Не знаю! Но он мне так же звонил и сказал, что уже общался с вами со всеми. Глаша, я приму любое ваше решение, и вы совершенно не обязаны оставаться на работе, тем более я вижу, вы болеете.

– Я не болею, меня маньяк душил. – Прохрипела озадаченная Глаша и осеклась. – Простите. Это не ваша печаль! – Глафира окончательно замолчала, потому что ей показалось, что она несёт полную околёсицу.

– Я понимаю, что вы, наверное, должны будете всё рассказать Стасу, но прошу вас, пусть он не ищет меня. Мне невыносимо видеть его! Если нужны будут мои показания, то пусть кто-то другой приедет, кроме него.

Глаша молча смотрела на эту потерянную женщину, мозг отчаянно кричал «СТОП», перед глазами мелькали страшные картинки недавнего прошлого, но Глафира Польская уже прекрасно знала, что она ответит.

– Я сама вас опрошу! Через несколько дней! – Глаша вздохнула. – Можете не переживать. Теперь он оставит вас в покое!

Губы женщины дёрнулись, некрасиво искривились, она мазнула рукой по лицу и разрыдалась, потом схватилась за живот, и Глаша увидела в её глазах дикий страх и отчаяние.

– Вы ещё рожать здесь начните! – В сердцах хотела крикнуть Глаша, но смогла лишь прошипеть что-то нечленораздельное.

Больное тело Глаши неровно встало на ноги и понеслось в коридор за помощью. И уже к вечеру этого дня Польская, подписав отказ от госпитализации, уехала домой, а утром, надев кофту с высоким воротом, сидела за своим рабочим столом.

– Ты чего здесь делаешь? – Спросил Визгликов, который был уверен, что пришёл первым в этот важный день.

– И вам доброе утро! – Проскрипела Глаша. – На работу пришла, не видно, что ли. – Буркнула она.

Визгликов присел перед Глашей и, помотав головой, спросил.

– Глаша, может, я тупой?! Я просто не понимаю, почему ты так отчаянно лезешь обратно. Глаша, тебя чуть не убили за последний месяц два раза, и ты, чёрт возьми, обещала уволиться.

– Я бы рада, но возникли новые обстоятельства! – Вздохнула Глафира и подвинула ему бумагу, запечатанную в мятый пакет.

– Это что? – Спросил Визгликов.

– Те самые обстоятельства. Вчера ко мне в больницу приходила ваша бывшая жена.

Глафира посмотрела на Визгликова, который поднял на неё глаза и сказала:

– Она просила вас её не искать! Ну а я, как вы понимаете, не смогу жить с ярмом на совести, если он исполнит угрозы. – Глафира вздохнула. – Так что у меня есть веские причины вернуться в строй. – Глаша помолчала. – Неслыханно повезло, что сейчас лето и мои родители почти всё время проводят на даче. Они даже не видели меня и в принципе не знают, что случилось. А теперь введите меня в курс дел, пожалуйста!

Кабинет потихоньку заполнялся людьми, до нужного рейса было восемь часов и сейчас нужно было продумать каждую мелочь! Каждый входящий с удивлением взирал на Глафиру, но самая неожиданная реакция была у Лисицыной.

– Опять ты?! – Гаркнула она.

– Анна Михайловна, у нас есть веские причины, чтобы Глаша дальше работала.

– Да вы обалдели, что ли? Вы всё-таки хотите, чтобы её окончательно добили?

После объяснений Визгликова, Лисицына долго сидела молча, потом покачала головой и, сломав в руках карандаш, тихо проговорила:

– Прости Глаша.

Журавлёв, в первый раз встретившийся с девушкой после инцидента, подошёл, порывисто обнял Глафиру и проговорил:

– Прости меня!

– За что? – Спросила Глафира, но договорить им не дал высокий командный голос Лисицыной.

– Примирения и исповеди оставим на потом! Я смотрю все в сборе, поэтому внимание! – Она оглядела напряжённые лица сотрудников. – Через полчаса выдвигаемся в аэропорт. – Журавлёв с Погореловым заранее распределили позиции, откуда совершенно точно будут видны подступы к зоне вылета. Никому не дёргаться, никого не задерживать! Если Веселова появится вместе с Аней, то они, безусловно, должны будут разделиться при прохождении паспортного контроля, там мы и сможем обезвредить Веселову и спасти девочку. В случае если Веселова появится без Ани, за ней необходимо установить слежку, необходимые экипажи уже готовы! – Лисицына замолчала. – Ребята, на нас много чего свалилось, все устали и вымотаны до предела, но сейчас я прошу вас собраться! Давайте спасём девочку и мир станет лучше! – Лисицына помолчала. – Короче, кроме банальностей мне в голову ничего не лезет, я просто хочу, чтобы каждый помнил, сейчас на кону жизнь ребёнка, живущего в постоянном страхе! Ну и про свои жизни тоже не забывайте! – Анна посмотрела на Глашу. – Тебя Глафира это особенно касается!

Через некоторое время кабинет опустел, от здания отъехало несколько машин и молчаливые люди направились в сторону аэропорта, чтобы заранее занять места, перепроверить информацию, оглядеться и постараться провести операцию как можно тише в месте, где в принципе никогда не бывает тишины и всё время толпится много народу.

***

Лисицына с Глашей сидели в кофейне в зоне вылета и медленно тянули уже еле тёплый ромашковый чай. Анна Михайловна перечитывала копии допроса Нефёдова, но там не было ничего ценного и интересного, о местонахождении Ани Нефёдовой он ничего не знал. Мужчина вообще по большей части молчал, лишь изредка отвечая кратким «да» или «нет».