Что же до Ретта, то он вызвал ненависть всего городаспекуляциями во время войны и не стал милее своим согражданам, вступив вделовые контакты с республиканцами, когда война закончилась. Однако наибольшуюволну ненависти, как ни странно, вызвал он у дам Атланты тем, что спас жизньнескольким выдающимся ее горожанам.

Не потому, разумеется, что дамы не хотели, чтобы их мужьяостались живы. Просто они были возмущены тем, что обязаны жизнью своих мужейтакому человеку, как Ретт, и весьма неблаговидному объяснению, которое онпридумал. Не один месяц они поеживались, слыша, как потешаются и смеются надними янки, — дамы считали и говорили, что если бы Ретт действительнозаботился о сохранении ку-клукс-клана, он придумал бы более достойную версию.Он-де намеренно втянул в эту историю Красотку Уотлинг, чтобы обесчеститьблагонамеренных горожан, а поэтому не заслуживает ни благодарности за спасениелюдей, ни прощения былых грехов, — говорили дамы.

Все они, столь быстро откликавшиеся на беду, сочувствовавшиечужому горю, неустанно трудолюбивые в тяжелые времена, становилисьбезжалостными, как фурии, по отношению к ренегату, нарушившему малейший законих неписаного кодекса. А кодекс этот был прост: уважение к Конфедерации,почитание ветеранов, верность старым традициям, гордость в бедности, раскрытыеобъятия друзьям и неугасающая ненависть к янки. Скарлетт же и Ретт пренебрегликаждым звеном этого кодекса.

Мужчины, чью жизнь Ретт спас, пытались из чувства приличия иблагородства заставить своих жен умолкнуть, но у них не очень это получилось.Еще до объявления о помолвке и Скарлетт и Ретт уже были не слишком популярны,однако люди держались с ними внешне вежливо. Теперь же и холодная любезностьстала невозможна. Весть об их помолвке прокатилась по городу как взрыв,неожиданный и ошеломляющий, и даже наиболее кроткие женщины принялись пылковозмущаться. Выйти замуж, когда и года не прошло после смерти Фрэнка, который ктому же погиб из-за нее! Да еще за этого Батлера, которому принадлежал домтерпимости и который вместе с янки и «саквояжниками» участвовал в разного родаграбительских предприятиях! Каждого из этих двоих по отдельности — куда ни шло,еще можно вынести, но бесстыжее соединение Скарлетт и Ретта — это уж слишком.Оба вульгарны и подлы! Выгнать из города — вот что!

Атланта, возможно, более снисходительно отнеслась бы к этимдвоим, если бы весть об их помолвке не совпала с тем моментом, когда«саквояжники» и подлипалы — дружки Ретта — выглядели особенно омерзительно вглазах уважаемых граждан. Ненависть к янки и ко всем их приспешникам достиглапредельного накала, когда город узнал о помолвке, ибо как раз в это время палапоследняя цитадель сопротивления Джорджии правлению янки. Долгая кампания,которую генерал Шерман начал четыре года тому назад, двинувшись на юг отДалтона, завершилась крахом для Джорджии, и штат был окончательно поставлен наколени.

Три года Реконструкции прошли под знаком террора. Всесчитали, что хуже уже быть не может. Но теперь Джорджия обнаруживала, что худшаяпора Реконструкции еще только начинается.

В течение трех лет федеральное правительство пыталосьнавязать Джорджии чуждые идеи и чуждое правление, и поскольку в егораспоряжении была армия, то оно в этом весьма преуспело. Однако новый режимдержался лишь на штыках. Штат подчинился правлению янки, но не по доброй воле.Лидеры Джорджии продолжали сражаться за право штата на самоуправление сообразносвоим представлениям. Они продолжали сопротивляться всем попыткам заставить ихвстать на колени и принять диктат Вашингтона как закон.

Официально правительство Джорджии так и не капитулировало,но борьба была безнадежной, это была борьба на поражение. И хотя выиграть вэтой борьбе не представлялось возможным, по крайней мере, она помогалаотсрочить наступление неизбежного. Во многих других южных штатах негры ужезанимали высокие посты в разных учреждениях, и даже в законодательном собраниибольшинство составляли негры и «саквояжники». Но Джорджия, благодаря своемуупорному сопротивлению, до сих пор еще как-то держалась. Почти все эти три годакапитолий штата находился в руках белых и демократов. Разумеется, когда повсюдусолдаты-янки, официальные лица способны лишь выражать протесты и оказыватьпассивное сопротивление. Власть правительства в штате была номинальной, но, покрайней мере, она находилась в руках исконных обитателей Джорджии. А теперь иэта цитадель пала. Подобно тому как Джонстон и его солдаты четыре года томуназад отступали шаг за шагом от Далтона до Атланты, так постепенно, начиная с1865 года, отступали демократы Джорджии. Власть федерального правительства надделами и жизнью граждан штата неуклонно росла. Все вершила сила, и военныеприказы следовали один за другим, неуклонно подрывая гражданскую власть.Наконец, когда Джорджию низвели до уровня провинции на военном положении,появился приказ, предоставлявший избирательное право неграм, независимо оттого, разрешалось это законом штата или нет.

За неделю до объявления о помолвке Скарлетт и Реттасостоялись выборы губернатора. Демократы-южане выдвинули в качестве кандидатагенерала Джона Б. Гордона, одного из самых любимых и самых уважаемых гражданДжорджии. Против него, был выставлен республиканец по имени Баллок. Выборыдлились три дня вместо одного. Негров перевозили на поездах целыми составами изгорода в город, и они голосовали в каждом местечке, находившемся на их пути. Иконечно же, Баллок победил.

Если завоевание Джорджии Шерманом породило горечь у ееобитателей, то захват капитолия штата «саквояжниками», янки и неграми вызвалгоречь такую жестокую, какой штат еще не знал. Атланта, да и вся Джорджиякипели от гнева.

А Ретт Батлер был другом ненавистного Баллока! Скарлетт, пообыкновению не обращавшая внимания ни на что, непосредственно ее не касавшееся,едва ли знала о том, что прошли выборы. Ретт в выборах не участвовал, и егоотношения с янки оставались прежними. Но Ретт был подлипала, да к тому же идруг Баллока — от этого никуда не уйдешь. И если они со Скарлетт поженятся, тои она станет подлипалой. Атланта сейчас не склонна была что-либо прощать илибыть снисходительной к кому-либо из вражеского лагеря, поэтому, когдараспространилась весть о помолвке, город не вспомнил ничего хорошего об этойпаре, зато припомнил все плохое.

Скарлетт понимала, что город не могла не потрясти весть обее помолвке, но она и не представляла себе, какого накала достигли страсти,пока миссис Мерриуэзер, подстрекаемая своим церковным кружком, не взяласьпобеседовать с ней ради ее же блага.

— Поскольку твоей дорогой матушки нет в живых, а миссПитти — женщина незамужняя и потому не способна.., м-м.., ну, словом, говоритьс тобой о таких вещах, я считаю своим долгом предупредить тебя, Скарлетт.Капитан Батлер — не тот человек, за которого может выйти замуж женщина изхорошей семьи. Он…

— Он сумел спасти голову дедушки Мерриуэзера и вашегоплемянника в придачу.

Миссис Мерриуэзер раздулась как лягушка. Всего час томуназад у нее был весьма возмутительный разговор с дедушкой. Старик заметил, чтоона, должно быть, не слишком высоко ценит его шкуру, если не чувствует благодарностик Ретту Батлеру, каким бы мерзавцем и подлипалой он ни был.