Шло время. Мебо колдовал над животом, нашёптывая что-то на языке климов. Самааш, измученная бессонной ночью, слабела прямо на глазах. Схватки были редкими и короткими. Малика запаниковала.

Наконец Мебо хлопнул в ладоши:

– Ну что? Готовы?

– Ребёнок повернулся? – спросила Малика.

– Немного, но мы с ним договорились. – Мебо протянул руку Самааш. – Вставайте, мамочка.

Малика решила не вмешиваться и ни о чём не спрашивать. Страж держался уверенно, явно зная, что делает.

Мебо намочил полотенце и дал его Самааш:

– Мойте пол, мамочка.

– Не могу.

– Наклоняйтесь через силу и мойте! – повысил тон Мебо.

Кряхтя и издавая тихие стоны, Самааш елозила тряпкой по кафельной плитке. Пятилась, шла вперёд. Вдруг, присев, схватилась за живот и, открыв рот, хрипло задышала.

– Хорошо, хорошо, схватки участились, – приговаривал Мебо, поглаживая её по спине. – Давайте ещё немного. Знаю, вы устали, очень устали, но так надо.

Минут через десять велел Самааш выпрямиться и… поднять его.

– Ты издеваешься? – всхлипнула она.

– Вы хотите родить?

– Хочу.

– Я не прошу вас поднять меня до потолка. Просто постарайтесь оторвать меня от пола.

Самааш устремила на Малику страдальческий взгляд:

– У меня нет сил. Я хочу лечь.

– Я здесь главный! – прикрикнул Мебо.

Самаш согнулась и застонала.

– Замечательно! Просто замечательно! – воскликнул Мебо. – Поднимите меня пару раз. Хотя бы попытайтесь, и будем рожать.

– Почему он её пытает? – в голосе Хатмы послышались слёзы.

Служанка не знала слот, а Малика не могла объяснить, чего добивается страж. Волнение сковало язык, тело тряслось в ознобе: сейчас ей предстоит взять нож и без всякого обезболивающего вспороть плоть. Но самое ужасное: роженица даже не догадывается, что её ожидает.

Обхватив Мебо за талию, Самааш пыталась его поднять; вены на шее вздулись, по виску сбежала струйка пота. Придерживая её за плечи, Мебо подбадривал: «Умничка. Ах ты ж моя умничка…»

Уложив её на кушетку, посмотрел на Малику:

– Начинаем?

Спрыгнув с бортика ванны, она взяла из стакана нож и подошла к Самааш:

– У нас нет времени ждать. У тебя схватки слабые, и ребёнок лежит неправильно. Я разрежу тебя немножко. Это будет больно. Но иначе никак.

– Я потерплю, – прошептала Самааш.

– Без команды не тужься, – сказал Мебо, перейдя на «ты». – Я буду выдавливать ребёнка. Очень аккуратно. Ты не бойся.

– Не раздавишь?

Мебо улыбнулся:

– Я с ним, как с хрустальной вазой. Буду давить и потихоньку разворачивать. Только слушайся меня.

Самааш кивнула.

Малика смотрела на стража и не узнавала его: глаза блестят, на щеках румянец, движения решительные, голос твёрдый. Видимо, ответственность за чужую жизнь придала ему сил и уверенности в себе. Или в нём пробудились наследственные знания климов? Малика вдруг почувствовала, как к ней возвращается спокойствие. Ведь всё когда-нибудь заканчивается, и боль перестаёт быть болью: тело – не душа, оно быстро забывает страдания. И скоро Самааш будет улыбаться, прижимая к себе младенца.

Малика устремила взгляд в угол комнаты:

– Молись, Фейхель. Крепко молись!

Вжавшись спиной в стену, мать-хранительница вытянула перед собой руки ладонями кверху и тихонько запела. Через секунду к её голосу присоединился голосок Хатмы.

Малика кивнула Мебо и встала на колени в ногах Самааш. Нож мягко вошёл в разгорячённую плоть. Самааш ахнула и, вцепившись в края кушетки, запрокинула голову.

– Потерпи, мамочка. Потерпи, – приговаривал Мебо, совершая на её животе вращательные движения ладонями. – Ждём схваточку. Ждём… А теперь давай! Давай! Тужься! Сильнее! Ну же!

– Нет. Не идёт, – сказала Малика.

– Пойдёт. Куда она денется, – промолвил Мебо, надавливая на верх живота. – Теперь дышим. Отдыхай, мамочка. Ещё чуть-чуть, и обнимешь свою крошку.

Часто дыша, Самааш смотрела на стража во все глаза и коротко кивала.

Следующие две схватки были безрезультативными, хотя Мебо уверял, что ребёнок занял почти правильное положение. А после паузы уныло добавил: «Пойдёт попой. Придётся тянуть, но очень осторожно». Спокойствию Малики пришёл конец. Она ждала, что ребёнок пробкой вылетит ей в руки.

Следующие слова стража ввергли её в шок:

– Следи, чтобы ножки вперёд не выпали. Ребёночек должен выйти так, будто сидит на корточках.

– А как это сделать?

– Зажми ладонью и удерживай.

– Что здесь происходит?– раздался голос Иштара.

От неожиданности Малика резко вскочила. В висках застучала кровь, в глазах потемнело. Мать-хранительница и Хатма улеглись на пол.

– Скажи, что он галлюцинация, – произнёс Иштар, указывая пальцем на Мебо.

– Убеди себя сам, – проговорила Малика, быстро взяв себя в руки.

– Вон из моего дворца!

– Подожди, – сказала Малика стражу. Торопливо пересекла ванную и, захлопнув двери, оставила кровавый отпечаток ладони рядом с зелёным отпечатком.

– Что ты делаешь? – прорычал Иштар.

– Принимаю роды.

– Что? – Иштар окинул комнату взглядом и только сейчас заметил лежащую на кушетке сестру. – Какого чёрта…

– Малика! Схватки! – крикнул Мебо.

Она кинулась обратно. Самааш закатила глаза и застонала.

– Я жалею, что не задушил тебя собственными руками, – сказал Иштар.

– Всё ещё впереди, – произнесла Малика. – Мебо, вижу пяточки.

– Удерживай.

– Понадеялся на ублюдков, – промолвил Иштар.

– Всё надо делать самому, – согласилась Малика.

– Заплатил им за убийство, как за алмаз.

– Ну и зачем ты пришёл? Сказать, что обеднел?

– Она неправильно дуется! – воскликнул Мебо. – У неё в глазах лопнули вены.

– Вены? В глазах? – произнёс Иштар. – И ты доверила этому жизнь моей сестры?

– Надо дуться вниз, – промолвил Мебо и похлопал Самааш по щеке. – Э-ей! Мамочка! Только не теряй сознание. Ребёнок сам не выползет.

– Кто тебе дал право прикасаться к чужой женщине? – произнёс Иштар на едином языке Краеугольных Земель.

– А теперь дыши!

– И почему ты говоришь на слоте?

– Сделай милость, помоги мне умереть, – прошептала Самааш. – Я не хочу больше жить.