по какому вопросу хотите видеть Матвея Игоревича? — спросил он, а я поднял глаза к высоченному потолку и мысленно сосчитал до десяти. Наверное, мне не прибавило бы очков то, что я тут немного стены бы подкоптил. Сжигать в холле было нечего, кроме будки, в которой сидел дежурный, вот только, что-то мне говорило, что эта будка защищена от всего на свете и даже, возможно, «ветер тлена» бы выдержала. По крайней мере, сопротивлялась бы его натиску очень долго. Если только вот этого офицерика сжечь, который даже не представился и сразу же с разбегу начал пытаться права качать, изображая из себя большую шишку.

— Мое имя Керн, и вы не могли бы просто передать Подорову, что мне нужно срочно с ним поговорить, — все еще вежливо, но уже сжав зубы, процедил я.

— Я все же хочу услышать, по какому вопросу вы хотите обратиться к Матвею Игоревичу, господин Керн. — Офицерик сверкнул глазами и не сдвинулся не на пядь в своем служебном рвении.

— А какое вам, собственно, дело, какие именно вопросы я хотел бы обсудить… — все-таки я вспылил, но оказаться на улице, не добившись результата, мне помешал голос, раздавшийся сбоку.

— Симонов, что здесь происходит? — я обернулся и увидел Подорова, который спустился по какой-то боковой лестнице и подошел к нам совершенно бесшумно.

— Матвей Игоревич, вот, господин Керн утверждает…

— Симонов, я вижу, что здесь стоит господин Керн, и стоит он здесь уже давно. И это вместо того, чтобы уже сейчас беседовать со мной по интересующему меня вопросу. Петров! — дежурный подскочил в своем прозрачном бункере, и вытянулся так, что едва потолок башкой не пробивал. — Я, кажется, дал особые распоряжения по поводу Керна. И что в этих особых распоряжениях говорилось? — спросил он ласково.

— Э-э-э, — протянул дежурный, мучительно вспоминая про какие-то там особые распоряжения, которые он, не читая, бросил в стол и благополучно о них забыл. — Немедля провести к вам? — наверное, в подобных распоряжениях было написано одно и тоже, раз он попал прямо в яблочко.

— Точно, Петров. — Подоров указал на меня. — Вот это похоже на немедленное сопровождение господина Керна в мой кабинет? — дежурный молчал. Симонов тоже молчал и потихоньку пятился назад, наверное, надеясь, что его не заметят, а то и вовсе забудут про его существование. А мне что-то начало намекать, что Подоров не просто следователь, хоть и по особо важным делам. — Идиоты. Симонов!

— Да, господин полковник, — прекратив пятиться, офицерик вытянулся перед ним.

— Завтра соберешь весь личный состав в большом зале. Я буду читать лекцию на тему: «Почему так важно выполнять приказы вышестоящего начальства, чтобы в конце месяца не остаться без премиальных». — Вот тут лица у обоих долбоклюев вытянулись. А вот не хер клювом щелкать, надо внимательно приказы начальства читать, а еще лучше, добыть изображение того, кто указан в приказе, чтобы уж наверняка не пропустить, если уж у Службы безопасности такие проблемы с финансированием, что они берут на место дежурных дегенератов, не способных легкую в общем-то фамилию запомнить. — Идиоты. Стадо баранов, — закончил всю весьма эмоциональную речь Подоров. — Пойдемте, Константин Витальевич, на улице вроде солнце выглянуло.

Погода действительно слегка улучшилась по сравнению с тем, что было утром. Мы прошли немного и Подоров свернул в небольшой сквер, где стояли вполне приличные скамейки, усиленные чарами: они были сухими и довольно теплыми, так что на них вполне можно было сесть и побеседовать. Подоров был взвинчен, и весь его вид выражал недовольство.

— Что-то случилось, Матвей Игоревич? — я задал вопрос, чтобы с чего-то начать разговор.

— В стране что-то происходит. Какое-то непонятное движение, причем исключительно вокруг кланов и императора. Мне это очень сильно не нравится, а в остальном все просто замечательно, — Подоров протер лицо обеими руками. Похоже, что он пашет двадцать четыре часа в сутки, с перерывом на то, чтобы капельницу из энергетиков себе вколоть. — Вам что-то удалось узнать?

— Да, удалось, — и я рассказал ему то, что узнал от Евы про Гнедова.

— Откуда у вас такие данные? — Подоров подобрался. Он напомнил мне легавую, взявшую след.

— У меня свои источники, — я покачал головой, говоря таким образом, что эти источники я ему не сдам.

— Этим источникам можно верить? — Подоров что-то принялся быстро надиктовывать в прибор, напоминающий мой дневник.

— Нет, — я покачал головой, — не в полной мере. К тому же Гнедов погиб буквально час назад и узнать у него, правда это или нет просто невозможно.

— А…

— Ему размозжили голову. Некроманту не удастся его разговорить. — Я предвидел этот вопрос и сразу же дал пояснения.

— Хорошо, я проверю, — Подоров поднялся со скамьи. — Это уже хоть что-то. А то, стоит нам нащупать хоть какую-то ниточку, и человек погибает, захватив с собой все свое окружение, у которого можно хоть что-то узнать. Но здесь невозможно всех уничтожить, для этого нужно влезть на территорию Кернов, а это чревато. Спасибо за информацию, Константин Витальевич, если вам удастся еще что-нибудь узнать…

— Я обязательно вам сообщу, — пообещал я Подорову и поспешил к своей машине. При этом про себя я думал о том, что, если мне придется снова вот так добиваться с ним встречи, то ну его подальше. Пускай сам навещает меня.

Дома я долго сидел в коридоре, напротив кабинета деда и все время думал о том, сказать ему о том, что мне удалось выяснить, или не стоит. Однако, вспомнив его обеспокоенность, решил, что ему стоит знать. Приняв решение, я зашел в кабинет, даже не постучавшись, хотя бы для приличия.

— Вот как, а если бы я здесь решил тряхнуть стариной и проводил собеседование на этом столе хорошенькой горничной? — дед насмешливо посмотрел на меня.

— Если бы она была очень хорошенькая, да еще и на первый взгляд искушена и искусна, я, пожалуй, присоединился бы к тебе. Чисто по родственному, — дед кашлянул, выслушав ответ. Я же, дождавшись, когда приступ кашля пройдет, серьезно проговорил. — Я, кажется, знаю, кто спер ключ. Вот только, ответь мне на один вопрос, ключ можно скопировать? — Дед несколько мгновений смотрел на меня, хлопая глазами, а потом разразился такой площадной бранью, что, кажется, стоящие в вазе розы немного увяли. Когда же он выдохся, то тихо ответил.

— Я не подумал о такой возможности. Просто вылетело из головы. Так кто эта тварь, которая очень скоро будет страдать так, как не страдали древние мученики? — спросил он, стараясь держать себя в руках, но мне почему-то показалось, что он с удовольствием схватил бы меня за грудки и принялся вытрясать душу.