не замечали цветов, они знали лишь лица, и эти стражники, которые избавили их от миналии и привезли еды, были их друзьями.

Синий относились к союзу настороженно, но охотно принимали помощь черных в шахтах.

Примерно в одно время с пропажей Барракуды обрушилась одна из шахт и работы удвоилось: необходимо было разгрести завал, похоронить людей и вернуть утраченные инструменты.

Во время работы некоторым черным удалось подружиться с шахтерами, так что парочка синих даже позвала их пожить в своих домах, куда более удобных, чем походные шатры стражи.

Когда я добрался до Буревестника, чтобы понять, как он относится к союзу и к тому, что мне предстоит найти троих пленников, он отдыхал от раскопок.

– Не понимаю, чего ты от меня хочешь, – угрюмо сказал он, утирая пот со лба грязной перчаткой. – Я почти не был в той части Огузка, даже предположить не могу, где там можно спрятать двух громил и говорящую с землей девицу так, чтобы они еще не сбежали! Говоря по правде, я уверен, что они уже мертвы, и вы тратите время впустую. Лучше бы ты прихватил нож поострее и перерезал бы горло этому фанатику, пока он спит, – вот это было бы дело! Уж он-то знает наверняка, почему надежная шахта вдруг обрушилась, смешав три десятка моих лучших людей с землей, и почему Барракуда, работавшая в этой шахте, не смогла вывести их оттуда до обвала! Я не я, если это не вина Солнца! Мы до сих пор по частям вытаскиваем оттуда тела наших товарищей…

– Если мы хотим разобраться с Солнцем, нам нужна поддержка Командующей. От нее и от черных нам уже не избавиться, и пусть лучше они станут нам союзниками, насколько это возможно. Если я отыщу Гору и верну его под крылышко матери, игра Солнца будет доказана, и тогда он станет нашим общим врагом.

– Так ты этого хочешь? Объединиться с черными!? Погодник, конечно, нашел верный момент, чтобы умаслить Командующую, и сейчас стражники расхаживают тут без кнутов на поясе, но как только все уляжется, мы снова станем всего лишь движущей силой! Иначе и быть не может: они нам не союзники и никогда ими не станут. Но, знаешь, что? Пусть лучше мои люди будут гнуть спины и бунтовать, чем склонятся в священном трепете перед фанатиком, который способен убить сотню человек, лишь бы вызвать страх и благоговение!

– Почему ты считаешь, что Солнце устроил обвал? Это может быть совпадение. Зачем жрецу нагонять волны на свих же людей, даже если это ему под силу?

– Ты не видел тот шторм, Дельфин! Таких не бывает в природе. За всю свою жизнь я не сталкивался ни с чем подобным: крыши домов и постройки сносило в море! Но был не только ветер, волны достигали десяти метров! Мы думали, это конец света. Даже ураган, который вызвал Погодник, был просто дождиком по сравнению с этим. Я говорю тебе, Солнце устроил землетрясение, обрушилась шахта, а потом до нас дошло это чудовищное цунами! А сделал он это хотя бы для того, чтобы синих и фиолетовых смыло на дно морское! Самые сильные волны приходили со стороны открытых вод.

– Я попробую узнать правду об этом, – пообещал я, про себя размышляя о том, на сколько слова Буревестника могут соответствовать истине.

Погодник никогда не говорил мне о способностях Солнца. Правда ли, что он воскрес после смерти благодаря своему так называемому Богу?

О вере оранжевых я знал немного: источник разумной силы в недрах горящего газового шара посреди космосе всегда выглядел подозрительно нелепо.

Куда ближе мне было то, чем владел Погодник. Он верил, что все в мире есть энергия, и сила нашего разума, как воздух, невидима и едва ощутима, но способна порождать бури, поднимать волны и разрушать горы.

Другое дело, что ни один человек не обладает такими способностями, какими природа наделила этого трехглазого мутанта: его голова и мозг отличаются, а для нашего мира у него есть только один единственный глаз. Остальные два видят далеко не то же самое, что обычные люди.

И Солнце, кем бы он ни казался, не мог превзойти Погодника в умении призывать волны. Но ни один из нас не мог превзойти жреца в хитрости.

Что будет, если я не успею отыскать Гору или не сумею вывести его к матери? Что если Солнце решит, что настало время вытащить козыри?

Он велит черным убраться с Огузка, и это не плохо. Но вся власть тогда перейдет к нему: ни я, ни Погодник не сможем рискнуть девушками, и будем вынуждены подчиняться.

Если командующая получит сына, что тогда? Она оставит меня в живых, вот и все. Война продолжится, и стороны уже не будут сдерживать себя. Многие погибнут.

Как можно устроить мир наименьшими потерями? Что я могу сделать, чтобы отношения между цветными и черными, наконец, окончательно разрешились в пользу людей?

Эти вопросы не давал мне покоя с тех пор, как я узнал все от Погодника. У меня так мало сил, почти нет времени, но я должен выжать из себя все до капли, чтобы поступить правильно.

К счастью, у меня были идеи.

Я догадывался, где именно Солнце мог бы держать своих пленников. Мысль была невероятно тяжелой, она тащила за собой в пустоту. Как камень, утягивающий тебя на дно, она тянула меня в ту часть сознания, где было темно и беззвучно. Но в этой темноте мне являлся размытый образ.

Храм Солнца. От него должно было остаться хоть что-то. Никто, кроме черных и оранжевых, не знает, где он, и если Солнце где-то и мог спрятать Гору, то это было бы такое место.

Свои мысли я изложил на совете тем же вечером, когда говорил с Буревестником.

– Храм Солнца – это сеть тоннелей, – сказала Хризолит, задумчиво глядя на карты перед собой. У нее были довольно неточные зарисовки той части Огузка, а также более приближенные к реальности синяя и фиолетовая территории. – Входы были разбросаны по территории оранжевых, ходы велись к островам желтых и красных, но не были закончены. Мы подорвали все, что нашли, но мои разведчики говорили, что сеть много больше. Выходы мы уничтожили, но сами тоннели глубоко под землей еще могут быть целы.

– Если их не уничтожило землетрясение и не затопило, – заметил Погодник.

– Где были эти входы раньше?

– Примерно здесь.

Командующая оставила на картах несколько едва заметных точек. Я напряг память и все-таки смог вспомнить, что это были за места.

Первый вход находился