– Я не отказываюсь, – вздохнул горбун. – Просто это слишком невозможно. Совершенно невозможно. Что же до Света… я не знаю, что это такое, то, за чем вы гнались. Свет ли, Тьма или что-то ещё. Я зову это просто силой. Она есть. Враг ли она мне? – не скажу. Не знаю. Может быть. Враг ли она вам – другое дело. Враг ли нам палящее солнце? Или морские волны? Можем ли мы их победить? Или достаточно просто не вставать у них на пути?

– Об этом хорошо спорить за кружкой эля в таверне, – буркнул Торин. – А не когда начинается такое!..

– А что «такое» началось? – парировал Санделло. – Солнце, Луна и звёзды пока что на месте.

– До срока, – резко бросил Форвё. – Мы говорили об этом в нашу первую встречу, воин.

Старый мечник повёл плечами.

– Быть может. Путь наш и впрямь оказался ведущим в одну сторону, почтенный. Не будем лезть в вещи, недоступные моему простому смертному разумению. Но пока что – идём вместе. А? Что скажешь, Оэсси?

Воительница с трудом подняла голову. Казалось, она всё никак не может оправиться.

– Я… я… – она едва подбирала слова. – Я долго гналась за вами, – взгляд её упал на хоббита. – Я хотела отмстить за моего… моего отца. Хотела… до тех пор, пока не встретилась… – девушка вздрогнула и осеклась. – Оно выпивало из меня силу и жизнь, оно пыталось… командовать мною. Менять меня. И я… я вдруг поняла… моего отца, Олмера Великого, убили не вы, – она взглянула сперва на Фолко, затем на Торина, потом на Малыша и вновь закончила хоббитом. – Его убила такая же сила, как этот Туман, тварь – или твари – из прошлого, неважно, как их звали – Саурон, Моргот или как-то иначе. Она – оно – они его убили. Не вы. Вы сражались уже не с моим отцом. Вы бились с неведомым созданием, сотворённым этой силой – или силами. Я поняла это не сразу, но здесь, у башни – поняла окончательно. Когда дядя… то есть досточтимый воин Санделло, соратник моего павшего родителя, столкнулся с ней в бою, пустив в ход меч, помнивший руку Олмера Великого.

Она умолкла, опустила взгляд, такая непохожая на прежнюю неистовую Тубалу. Эта, новая, словно заглянула в бездну, настолько ужасную, что хоббит Фолко Брендибэк не мог даже представить.

– Слова не дщери, но жены, – одобрил принц Форвё. – Честное слово, мне жаль, что Олмер, многими именуемый Великим, сделался нашим врагом. Я сожалею о его кончине, воительница.

– И я, – вдруг сказал Малыш. – Мы были в его воинстве. И я, гм, я… – он вдруг потупился и покраснел.

– И я, – кивнул Торин. – На Сиранноне Олмер подарил мне вот этот посох, сделавшийся моим топорищем, – он ловко подкинул и вновь поймал массивное оружие. – Много воды утекло с того дня, а подарок твоего отца, воительница, служит мне верой и правдой до сих пор.

– Моего отца нет, – прошептала Тубала, совсем утыкаясь в землю. – Его нет давным-давно.

Старый мечник Санделло сидел, одной рукой обнимая Оэсси за плечи, и глядел прямо перед собой, в неведомую даль.

– Его нет… – услыхал хоббит шёпот горбуна.

– Его нет, – сурово кивнул принц Форвё. – А перед нами – новый враг, может, даже более страшный, нежели то, чем оборотился Олмер Великий в конце своего пути. Более страшный, потому что совершенно нам непонятен. Какой-то Хенна, желающий невесть чего; какой-то странный Свет…

– Выгнавший Синий Туман из его логова, – добавил Фолко.

– Ты уверен? – остановился принц, а Маэлнор, Амрод и Беарнас уставились на хоббита в молчаливом изумлении.

Пришлось рассказать.

– Древний дух, усмиритель огня… – проговорил принц. – Забытый и всеми оставленный. Подобно Балрогу из Мории. Некогда последовавшие за Великим Врагом, оставленные без надежды на искупление…

– Но разве Моргот не был прощён один раз? – вставил Фолко.

– Был. И Саурону дали уйти, оставив его в покое на долгие века, – с досадой бросил Форвё. – А вот его слуги…

– Эта сущность не была его слугой, – возразил хоббит.

– Тем более. Он, она или оно был, была или было оставлено здесь, как ненужная вещь. Поневоле взбесишься.

– Какое нам до этого дело? – пожал плечами Санделло. – Эта сила была у нас на пути. Теперь её там нет.

«И ты сам бросился на неё с Чёрным мечом Олмера», – подумал хоббит.

– Верно, – кивнул принц Форвё. – Её нет, во всяком случае, сейчас. Но нам надо спешить. Свет, Хенна, что-то ещё – оно явно вместе с этим воинством Диких и оно уходит на восток.

– Значит, и нам туда, – спокойно подытожил горбун.

– Да, любезный друг мой, половинчик Фолко, после нашей последней встречи многое изменилось.

Мрак совсем сгустился. Ушёл Санделло, уложивший всё ещё бледную Тубалу, с ним же отправился Маэлнор, предложивший услуги в качестве лекаря, и горбун, помедлив лишь самую малость, кивнул с благодарностью.

– После нашей встречи в твоих владениях, принц, когда мы явились с вестями о Девятерых?

– И после неё, и после тех дней, пока вы гостили на Водах Пробуждения, – кивнул Форвё.

Они вдвоём остались у угасающего костра. Даже неугомонный Малыш, зевнув, завернулся в плащ, заявив, что скакать с песком в глазах от недосыпа он не намерен, хотя и любит эльфов всей душой, а особенно – их походную кухню.

Амрод и Беарнас тоже устраивались на ночлег, заворачивались в неяркие мягкие плащи – и будто бы исчезали.

– Словно лориэнские, – заметил хоббит.

– Что?.. ах да, плащи, – улыбнулся принц. – Похожи на лориэнские, верно. Но лучше. Могут принимать любой цвет, обернутся чем угодно – деревом, скалой, травой, кирпичной стеною; завернись в него, и враг пройдёт в двух шагах от тебя, ничего не заметив.

– Когда мы охотились за Злым Стрелком, у вас подобного не было, – вспомнил Фолко.

– Не было. Мы не теряли времени – точнее, я не терял времени. Я и чародеи Срединного Княжества, – принц вдруг вздохнул.

– Нужда заставила? – понимающе кивнул хоббит.

– Нужда и не только. Воды Пробуждения, как ты помнишь, неприступны. Чужак просто не найдёт туда дороги, там нет стен, на которые можно взобраться, или ворот, которые можно выбить тараном. Мой народ там по-прежнему в безопасности. Но… после войны с Олмером наш верховный Правитель, мой дед… наконец-то прислушался к советам молодых. До этого мы слишком много пели и слишком много рассуждали о прекрасном и неземном – да ты сам, наверное, помнишь.

Фолко помнил.

– Нельзя хранить красоту лишь для одних себя. Нельзя отгораживаться от мира, надменно считая, что «нас это не затронет». Казалось бы, какое нам дело до Олмера? А битва у Серых Гаваней едва не обернулась Дагор Дагорратом, всеобщим разрушением всего. Вот потому-то я и стал тогда думать. Лориэнские плащи хороши, спору нет, но нам требовалось лучше. Настало, в общем, ужасное время, как говорят некоторые, – принц усмехнулся. – Ткущие и сплетающие оказались наравне с менестрелями, услаждающими слух! Мастера-кователи признаются наравне со слагающими саги! Позор и поношение, когда ж такое случалось, близка, как никогда, всеобщая погибель!.. – он коротко рассмеялся. – Мои «выдумки» понравились далеко не всем. Но дед… он не хочет ни во что вмешиваться сам, однако, по крайней мере, не стал мешать мне этим заниматься. В конце концов, всем нужен такой вот «домен юного принца», где собираются все, кому скучно за прекрасными стенами и на не менее прекрасных башнях…