Но вот ответная реакция, как и в случае с «Обращением», зачастую была холодной. Немецкоязычные католики в принципе с недоверием относились к консервативной линии Войтылы, особенно после репрессивных мер против Кюнга и ряда других богословов, и эта ситуация не изменится до самого конца его понтификата[757]. Но нельзя забывать и о том, что именно немецкие иерархи склонили чашу весов в пользу Войтылы на октябрьском конклаве 1978 года.

Согласно опросу, проведенному в ФРГ перед визитом Иоанна Павла II, 70% респондентов вообще не интересовались этим вопросом. А те, кто проявлял интерес, зачастую были настроены резко негативно к славянскому папе. «Шпигель» поместил на обложку карикатуру с изображением Войтылы в папском облачении, пролетающего над ФРГ. На стенах домов красовались надписи: «Визит римского папы — Нет — Спасибо» (отсылка к слогану противников ядерной энергетики: «АЭС — Нет — Спасибо»). В Кельне некий голландец ходил, наряженный сатаной, и носил табличку с вопросом: если римский папа работает по шестнадцать часов в день, то почему он не возьмется за физический труд? Какая-то феминистка, одетая под Жанну д’Арк, с петлей на шее, громко убеждала всех, что церковь — противница женщин и хотела бы их всех сжечь на костре. А диссидентствующий священник из Оснабрюка кричал в мегафон: «Красивые слова, медали и четки — этого мало»[758].

Во время визита понтифик встретился с Советом евангелической церкви и даже процитировал Мартина Лютера, но не изменил отношение к себе со стороны немцев. Да, он продемонстрировал открытость, однако «психологическая близость не означает близости в теологии и церковном праве, — написала „Зюддойче цайтунг“. — Никто не умеет так хорошо очаровывать собеседников, нисколько не сближаясь с ними»[759].

* * *

Не пользовалось весом слово понтифика и в Италии. Это показал референдум о запрете абортов, прошедший 17 мая 1981 года. Иоанн Павел II обрушивал на закон громы и молнии, но тщетно — итог для противников прерывания беременности вышел еще более удручающим, чем во время референдума 1974 года о праве на развод — целых 68% проголосовало за разрешение на аборты. Как видно, авторитет Иоанна Павла II в Италии еще не вырос в такой степени, чтобы формировать общественное мнение.

«Свинцовые семидесятые», как в Италии прозвали этот кровавый период, не торопились уходить. Социалисты дрались с католиками, мафия истребляла журналистов и судей, «Красные бригады» стреляли в политиков и банкиров, а ультраправые плели заговоры, порываясь совершить националистическую «революцию». Второго августа 1980 года произошел крупнейший теракт в послевоенной истории Апеннин — на железнодорожном вокзале Болоньи взорвалась бомба. Погибло 85 человек и более 200 было ранено. Следствие тут же устремило взор на коммунистических экстремистов, но напрасно. Как выяснилось позже, бомбу подкинули неофашисты, связанные с недавно распущенной масонской ложей «Пропаганда 2».

По совпадению, в марте 1981 года полиция провела обыск на вилле бывшего главы «Пропаганды 2» Личо Джелли, подозреваемого в финансовых махинациях. Документы, попавшие в руки следователей, вскрыли наличие большой и мощной структуры, объединявшей политиков, высокопоставленных чиновников, военных и сотрудников разведки. С разрешения премьер-министра Арнальдо Форлани пресса в конце мая обнародовала список членов «П 2», что вызвало грандиозный скандал, первой жертвой которого стал сам Форлани, вынужденный уйти в отставку. Но это было лишь началом перестройки всей политической системы Италии, затянувшейся на добрый десяток лет. Хадекам, непрерывно управлявшим страной с послевоенных времен, пришлось поступиться властью. Двадцать восьмого июня 1981 года впервые за тридцать пять лет главой правительства стал представитель другой партии — либерал и антиклерикал Джованни Спадолини. Это, а также результаты референдума об абортах, не могло не задеть Войтылу, и без того расстроенного результатами выборов во Франции, где президентом стал социалист Франсуа Миттеран, взявший в правительство сразу четырех коммунистов. И это в то время, когда на родине понтифика совершалась антикоммунистическая революция!

Новости из Польши также не радовали — в Варшаве умирал Вышиньский. Пятнадцатого апреля пресс-служба епископата издала коммюнике на эту тему. Последней победой кардинала стала регистрация властями независимого профсоюза крестьян-единоличников «Солидарность», за который он добрых четыре с половиной месяца ходатайствовал перед партийцами. Двадцать пятого мая состоялась его прощальная беседа по телефону с Иоанном Павлом II[760].

К тому времени и сам понтифик двенадцать дней находился в клинике, приходя в себя после тяжелого ранения в живот. Неугомонный Мехмет Али Агджа, грозивший римскому папе через стамбульскую газету двумя годами раньше, все-таки добрался до Рима и выпустил несколько пуль в первосвященника, когда тот медленно проезжал через толпу верующих во время генеральной аудиенции на площади Святого Петра.

* * *

По утверждению Д. Вейгела, в день покушения, 13 мая, Иоанн Павел II собирался начать серию проповедей в честь 90-летней годовщины выхода в свет энциклики Льва XIII «Rerum novarum», которая явилась краеугольным камнем социального учения костела в XX веке. «Rerum novarum» («Новых вещей») впервые осветила взгляд церкви на положение рабочих и легла в основу политики христианских демократов. В момент нарастающего кризиса итальянской хадеции и неутихающего террора леваков в Западной Европе повод напомнить о христианском понимании борьбы за справедливость подвернулся как нельзя кстати.

Кроме того, как говорил щецинский епископ Казимир Майданьский, занимавший пост вице-председателя комитета Святого престола по делам семьи, римский папа хотел в тот же день сообщить всем о повышении статуса этого комитета до уровня дикастерии («министерства») с переименованием его в Папский совет. Поэтому перед аудиенцией Иоанн Павел II пригласил на обед французского генетика Жерома Лежена, который, кроме своих научных достижений (открытия причины синдрома Дауна), получил известность еще и как яростный борец с абортами[761]. Приближался итальянский референдум, и понтифик делал все от него зависящее для победы «сторонников жизни».

Не получилось. Войтыла получил две пули и рухнул на стоявшего позади Станислава Дзивиша. Агджа пытался сбежать, но на него набросилась Эмилия Эрлих — монахиня из ватиканского штата, которая, как простая верующая, явилась в тот день на площадь. Затем подоспели другие, и уже через несколько минут Агджа оказался в руках Камилло Чибина — главного инспектора жандармерии Ватикана[762].