– И… ты думаешь, что оно здесь? – спросила Сарай, не зная, что еще сказать.

– Здесь определенно что-то есть. Я уверен, – ответил Лазло и… не ошибся.

Оно было испачкано в грязи, но когда Лазло его вытащил, кусочки земли отпали и оно замерцало белизной как жемчужина. Это… перо? И не какое-то там перо – его края растворялись в воздухе, словно оно вот-вот исчезнет.

– Привидение? – удивилась Сарай.

– Белая птица, – прошептал Лазло. Он уставился на перо, переворачивая его на ладони. В уголке памяти замерцали фрагментированные изображения. Проблески белых перьев, крыльев, отчеканенных на фоне звезд. Между его бровей пролегла морщинка. Пытаться поймать воспоминание – все равно что пытаться поймать отражение. Как только он тянулся за ним – оно искажалось и пропадало.

Сарай же, со своей стороны, гадала, что тут делало перо Привидения, закопанное в земле подсознательного Лазло. Но это сон – и не обычный, а навеянный ударом головы, – и, скорее всего, он ничего не значит.

– Лазло, ты помнишь, что произошло? – спросила она, облизывая губы, огненный страх сжимал горло и грудь. – Ты знаешь, где ты?

Он оглянулся:

– Это сад в аббатстве. Я частенько играл тут в детстве.

– Нет, – покачала головой Сарай. – Это сон. Ты знаешь, где ты?

Юноша нахмурился.

– Я… я куда-то шел, – медленно протянул он. – К северному якорю.

Сарай кивнула. Погладила его по лицу, диву даваясь, как много оно стало для нее значить за столь короткое время – этот искривленный нос, точеные скулы, ресницы как шерстка речных кошек и мечтательные глаза. Ей хотелось остаться с ним, и ничего более, – даже здесь, в этом суровом месте. Дайте им полминуты – и они превратят его в рай: на голых черных ветках расцветут морозные цветы, а рядом возникнет домик с пузатой печью, перед которой будет лежать шерстяной ковер – как раз для занятий любовью.

Последнее, чего она хотела – самое последнее, – это вытолкать Лазло за дверь, куда она не сможет последовать. Но Сарай поцеловала его в губы, веки и прошептала нужные слова:

– Лазло… Ты должен проснуться, любовь моя.

И он это сделал.

* * *

Очнувшись от сна о тихом садике и ласках Сарай, Лазло оказался в… тишине, которая была не тишью, а вывернутым наизнанку звуком. Его голова полнилась им до предела, но он ничего не слышал. Лазло оглох и задыхался. Воздух уплотнился, и юноша не мог сделать вдох. Пыль. Дым. Почему? Почему он лежит?

Лазло попытался сесть. Безуспешно.

Он лежал, часто моргая, и в дымке начали проявляться силуэты. Наверху виднелся клочок неба. Нет, не неба. Неба Плача: цитадели. Лазло видел контуры крыльев.

Контуры крыльев. Да! На секунду ему удалось выхватить воспоминание – белые крылья на фоне звезд, – лишь мельком, сопровождавшееся ощущением невесомости – антитезой того, что он чувствовал сейчас, распластавшись на улице и глядя вверх на цитадель. Сарай там, наверху. Сарай. Ее слова все еще проигрывались в его голове, руки продолжали касаться лица. Она только что была с ним…

Нет, это был сон. Сарай сама так сказала. Он шел к якорю – вот что правда. Лазло вспомнил… как бежал Дрейв, как вспыхнул белый свет. Его медленно накрыло понимание. Подрывник. Взрыв. Это сделал Дрейв.

Сделал что?

Тишину в голове вытеснил звон. Низкий, нарастающий. Лазло потряс ею, пытаясь прочистить разум, и мотыльки на его лбу и щеках взмыли вверх. Звон усилился. Ужасный. Но зато ему удалось перекатиться на бок, а потом и подняться на четвереньки. Лазло прищурился – его глаза жалил горячий замызганный воздух – и осмотрелся. Дым вихрился как махалат, и пламя выстреливало за краем разрушенных крыш. Они напоминали сломанные зубы. Он чувствовал жар огня на лице, но все равно не слышал его рева или чего-либо еще, кроме звона.

Лазло поднялся на ноги. Мир закружился. Он упал и снова медленно встал.

Пыль и дым текли рекой между островков обломков – кусков стен и крыш, и даже железной печи, стоящей прямо, словно ее доставили в фургоне. Юноша вздрогнул при мысли, как же ему повезло, что на него ничего не упало. И тут он увидел Дрейва, которому повезло меньше.

Лазло поплелся к нему и сел на колени. Сперва он увидел глаза Изагол, смотрящие на него с настенной росписи. Глаза подрывника тоже смотрели вверх, но их застила пелена пыли – он уже ничего не видел.

Он был мертв.

Лазло поднялся и пошел дальше, хотя, конечно, только дурак идет к пожару, а не убегает от него. Он хотел увидеть, что натворил Дрейв, но это была не единственная причина. Перед взрывом он направлялся к якорю. Юноша уже не помнил, с какой целью, но какой бы она ни была, она продолжала им двигать. То же притяжение манило его сейчас.

«Имя, – сказал он Сарай, когда та спросила, что он ищет. – Правду».

Какую правду? В голове все смешалось. Но если только дурак бежит к огню, то он оказался в хорошей компании. Лазло не слышал их приближения, но через секунду его подхватил поток со спины: группа тизерканцев из казармы, таких яростных, какими он еще никогда их не видел. Они побежали дальше, но кто-то остановился. Руза. До чего приятно видеть знакомое лицо! Его губы шевелились, но Лазло ничего не слышал. Он помотал головой и показал на уши, чтобы Руза понял, а когда отвел руки, они оказались влажными. Юноша опустил взгляд и увидел, что они все алые.

Плохо дело…

Руза тоже заметил и схватил его за руку. Лазло еще ни разу не видел друга таким серьезным. Хотелось пошутить, но ничего не приходило на ум. Он отмахнулся от руки Рузы и указал вперед.

– Пошли, – сказал Лазло, хотя свои слова слышал не лучше, чем слова Рузы.

Вместе они завернули за угол и отправились смотреть на разрушения, которые вызвал этот взрыв.

Тяжелый серый дым вздымался вверх. В плотном зернистом воздухе чувствовался едкий смрад селитры. Руины вокруг восточного фланга якоря исчезли. Теперь на их месте была пустошь огненных обломков. Сцена подходила для апокалипсиса, но… довольно спокойного. Никто никуда не бежал и не кричал. К счастью, здесь никто не жил. Некого эвакуировать, некого и нечего спасать.

Посреди всего этого неуклонно возвышался якорь. Несмотря на яростную силу взрыва, он остался невредимым. Лазло мог рассмотреть Разаласа на вершине, смутно проглядывающегося сквозь завесу пыльного огненного сияния. Оттуда зверь казался таким неприкасаемым, будто его мрачная ухмылка будет вечно господствовать над городом.

– Ты цел? – спросил Руза, и Лазло начал было кивать, как вдруг понял, что услышал его. Слова будто проникали через толщу воды, в ушах еще тихонько звенело, но все же слух вернулся.

– Цел, – ответил он и, будучи на взводе, даже не почувствовал облегчения. Паника и дезориентация постепенно покидали его. Он увидел Эрил-Фейна, отдающего приказы. Подъехал пожарный фургон. Пламя уже начало затухать, поглощая старую древесину. Все было под контролем. Похоже, никто даже не пострадал – кроме Дрейва, но его-то никто не станет оплакивать.