одной только подписи под протоколом без предъявления его целиком), к заведомо неправильным утверждениям, к лицемерию и хитрости, утверждать о неизвестном как об известном и доказанном, вызывать на спор в надежде, что допрашиваемый проговорится. Это всё старые „сыскные“ приёмы, свойственные скорее инквизиционному процессу, нежели современному допросу» (Якимов И. Н., Михеев П. П. Допрос. Практическое пособие для допрашивающих. Изд. 2-е. Изд. НКВД. М. 1930).

Авторами этого пособия были ведущие специалисты «старой школы» — профессор Московского университета И. Н. Якимов и П. П. Михеев, написавший самый популярный учебник по криминалистике, — где им было до «стахановцев» с Лубянки!

В ответ на обвинения в безнравственности подобных методов Агранов возражал: «Морально то, что полезно в данный момент международному пролетариату, то есть большевикам».

Протоколы допросов В. Н. Таганцева В. Р. Менжинский направил для ознакомления В. И. Ленину, в сопроводительном письме обращал особое внимание Председателя СНК на показания арестованного профессора в отношении А. М. Горького. При этом за политическим обвинением профессора и его единомышленников несколько потерялась их экономическая деятельность. Одним из близких соратников арестованного считался князь Д. Н. Шаховской — старший брат последнего царского министра торговли и промышленности, подполковник, директор Торгово-промышленного банка. Князь неоднократно задерживался ВЧК, но каждый раз избегал ареста.

Два его сына были взяты чекистами в заложники, после чего старший из них в 1920 году был расстрелян.

Вместе с В. Н. Таганцевым Д. Н. Шаховской организовал сеть подпольных банковских контор в Петрограде и Москве для сбыта валюты и драгоценностей с целью финансирования борьбы против большевистского режима, которые почему-то обанкротились. Сам банкир попал под наблюдение после неочевидной по конечному коммерческому результату операции по нелегальному приобретению крупной партии шведских крон, а летом 1920 года был арестован Петроградской Губ. ЧК за попытку дать крупную взятку следователю, но был освобождён. Находясь в эмиграции во Франции, постоянно поддерживал связь со своим деловым партнёром.

Сама «Петроградская боевая организация» исключительно благодаря внутрикамерной разработке, когда провокатор Э. О. Опперпут был использован ЧК в качестве подсадного в камере В. Н. Таганцева, да ещё нескольким случайным арестам, была разгромлена.

Основной обвиняемый — профессор В. Н. Таганцев — был расстрелян 29 августа 1921 года, вместе с ним к ВМН были приговорены ещё 87 человек, в том числе бывший министр юстиции, генерал-прокурор империи С. С. Манухин, геолог В. М. Козловский, основоположник российской урологии профессор С. П. Фёдоров, известный учёный-химик М. М. Тихвинский. В числе арестованных и осуждённых оказалось немало людей, совершенно не причастных к какой бы то ни было контрреволюционной деятельности.

В связи с чем Президент Российской АН академик А. П. Карпинский 21 сентября направил В. И. Ленину возмущённое письмо: «Расстрел учёных граждан, которыми слишком бедна наша страна, например проф. Лазаревского или проф. Тихвинского, по удостоверению его товарищей по профессуре, совершенно не причастного к активной политической деятельности, наносит непоправимый удар не только близким ему лицам, но и многочисленным настоящим и бывшим его ученикам и тем неизбежно создаёт враждебное отношение к современному порядку, при котором безответственная перед высшею властью группа лиц решает судьбу многих очень нужных, необходимых государству граждан без соблюдения элементарных гарантий справедливости приговоров». В знак протеста А. П. Карпинский подал в отставку, но С. Ф. Ольденбург уговорил его остаться на посту президента АН СССР. Яков Агранов впоследствии объяснял жестокость расправы со случайными людьми: «В 1921 году 70 % петроградской интеллигенции были одной ногой в стане врага. Мы должны были эту ногу ожечь».

Иногда «железный следователь» совершенно неожиданным образом вступался за своих «клиентов», добиваясь смягчения их участи. Одним из арестованных по делу был консультант производственного отдела ВСНХ РСФСР инженер М. К. Названов. Председатель СНК В. И. Ленин по его поводу направил записку В. М. Молотову: «Со своей стороны предлагаю: отменить приговор Петрогубчека и применить приговор, предложенный Аграновым (есть в деле здесь), т. е. 2 года с допущением условного освобождения». То есть Президиум Петроградской губернской комиссии 03.10.1921 приговорил основного специалиста в производстве сахара технолога Михаила Названова к расстрелу, и только благодаря настойчивости Я. Агранова, для этого обратившегося к Ленину, смертный приговор заменили на два года лишения свободы условно.

Эпизод, конечно, не характерный.

Проверенную тактику «лепить горбатого» Я. Агранов выбрал и по отношению к содержавшемуся под стражей в Бутырке бывшему генералу от инфантерии В. Н. Клем-бовскому, который с мая 1920 года являлся членом Особого совещания при Главкоме РККА под председательством своего бывшего командира А. А. Брусилова, а 30 июня 1920 года был арестован в Ростове-на-Дону сотрудниками ВЧК по обвинению в связях с контрреволюционными организациями за рубежом. Содержался в Бутырской тюрьме.

«В одиночной камере Особ [ого] отд [ела] ВЧК содержался 5У1 месяцев, затем переведён в общую камеру, а 10 марта в Бутырск[ую] тюрьму. Первый допрос сделан 26 окт[ября], причём судебный следователь тов. Агранов, объявив мне, что я был в сношениях с заграничными военными организациями, предложил, чтобы я изложил их сущность, обещав значительное смягчение участи, до выпуска на волю включительно и пригрозив, обратно, тяжким наказанием, если я не сознаюсь», — писал арестованный в жалобе на условия содержания.

Жалоба бывшего командующего армией фронта, признанного авторитета в военной разведке, генерала от инфантерии, георгиевского кавалера В. Н. Клембовского рассмотрена не была — после 14-дневной голодовки он умер в общей камере Бутырской тюрьмы.

В 1922 году Верховный трибунал при ВЦИК по делу главного инспектора военно-учебных заведений РСФСР, бывшего эсера и военного министра Временного правительства, комбрига А. И. Верховского вынес специальное определение в отношении следователя ОГПУ Я. С. Агранова «за явную неправильность в деле допроса свидетелей».

Несмотря на явные пробелы в образовании, этот безусловно одарённый чекист считался признанным специалистом по работе с творческой интеллигенцией. Его ключевая роль в расследовании контрреволюционной деятельности Николая Гумилёва, в результате которого поэт был расстрелян, а также в организации высылки из РСФСР выдающихся философов, экономистов и литераторов по поручению В. И. Ленина и Ф. Э. Дзержинского, была широко известна. В московских творческих кругах Агранова («за глаза», естественно) называли «продавцом билетов на философский пароход».

Маяковский периодически вспоминал собственную строфу, специально переделанную в честь «искусствоведа с Лубянки»:

Я знаю: город будет,

Я знаю: саду цвесть,

Пока в стране Советской

Агранов Янкель есть!

«Милый Яня» близко общался не только с Владимиром Маяковским, Бриками, Есениным, Булгаковым, но и с руководителем РАПП Леопольдом Авербахом, председателем Всероссийского союза писателей Борисом Пильняком, Юрием Олешей, Осипом Мандельштамом, Всеволодом Мейерхольдом, курировал секретаря и новую гражданскую жену А. М. Горького Муру Закревскую-Бенкендорф, перспективную и очень одарённую сотрудницу секретного отдела ОГПУ

Секретная агентурная картотека ОГПУ

Обычно при агентурной разработке интеллигентов Агранов любил представляться профессором психологии, лично допрашивал патриарха Московского Тихона, позднее признанного Русской православной церковью новомучеником и исповедником, дочь Льва Толстого Александру Львовну, многих других известных людей, оказавшихся на Лубянке. Дела такой категории были на особом контроле Политбюро ЦК