– Ты думаешь, я на тебя зла.

Это был не вопрос.

– Ты думаешь, я зла, – повторила Берил, – Полагаешь, будто знаешь, что у меня на уме. Но ты не знала этого, даже когда жила под моей опекой, Иза. И тем более не знаешь теперь. Колючка рассказала мне обо всем, что случилось. Не знай я ее так хорошо, не доверяй я ей так, как доверяю, то сказала бы, что она свихнулась. Псы, которые не умирают. Копыта полукровок убивают друг друга. Но она в своём уме. И я ей верю. После всего, что я повидала за жизнь, знаешь, во что из ее истории мне труднее всего было поверить? Что ни один ребёнок не погиб.

Берил выкрутила тунику в последний раз и вытянула шею, чтобы посмотреть вверх.

– Они все живы. Каждый, кого я оставила, и еще несколько сверх. Ты, наверное, думаешь, я чудовищная сука, раз считаешь, что я на тебя сержусь.

Блажка была потрясена благодарностью, которую слышала в голосе Берил, и отвернулась от нее, будто от удара мечом.

– Я была не одна. Наши мужчины защитили их от опасности. Ублюдки и сопляки.

Берил вернулась к своему занятию.

– Ну, они-то всегда будут винить себя из-за тех, кого спасти не смогли. Салик… Облезлый Змей, он извинялся передо мной за Метлу. Он так смотрел… это было хуже, чем то, что он хотел сказать. Почти.

Блажка коротко свистнула, и, когда Берил подняла глаза, вытянула руки, готовясь поймать тунику. Берил бросила. Блажка расстелила вещь и, вернувшись к корзине, кинула в ответ последнюю грязную одежду. Только сейчас она поняла, какими маленькими были все вещи.

– Это все сироток, – проговорила она, усмехнувшись при мысли о необузданном стаде голых ребятишек, беснующихся где-то в кустах.

– На южном конце долины есть пруд, куда впадает ручей, – сказала ей Берил. – Колючка с той полурослицей собрала самых маленьких, чтобы поплавать. Им очень нужно было помыться.

– Я только что видела дочку кузнеца, – сказала Блажка.

– Она их найдет, – ответила Берил равнодушно. – А ее родители сами могут постирать чертову одежду. Мне и этого достаточно.

– Там была еще хижина. Развалина. Но на вид не такая старая.

– Там жили девушки-эльфийки. Те, которых Шакал с Певчим освободили от Месителя. Когда мы пришли, они уже были там. Они все были не из Рогов, и их держали отдельно, пока…

Блажка нахмурилась. Перемена в голосе Берил ей не понравилась.

– Пока что?

– Пока они не начали мучить Игнасио. В конце концов они его убили.

Рябой капитан кавалеро был не из тех, кто часто приходил Блажке на ум. Когда-то он командовал мещанской кавалерией кастили и считался союзником Серых ублюдков. В итоге даже стал ручным псом Ваятеля. Псом, который также плел собственные интриги и поставлял пленных эльфиек Месителю. Последняя его партия получила, однако, свободу, но лишь после того, как перенесла черт знает какие мучения, находясь во власти болотника. Игнасио же держал Берил и Пролазу в заложниках, пока Штукарь пытался передать чуму Ваятеля Овсу, грозя их благополучию, чтобы принудить трикрата к сотрудничеству. План чародея был расстроен, но у Штукаря, как всегда, оказался путь к отступлению – и он лежал через маленького Пролазу. Игнасио сбежал, испугавшись, когда ребенка захватила чума, но Шакал указал на его след Рогам.

– Никто из нас не поверил бы, что он дойдет так далеко, – сказала Блажка.

Берил прочистила горло.

– А он не дошел. Его Рога отдали девкам. То был какой-то ритуал возмездия. Такой низкий человек, я уверена, убил бы их всех и попытался сбежать. Но он был уже усмирен и сломлен. Не знаю, что с ним сделали Рога, прежде чем привести сюда, но женщины, которых он однажды поймал, теперь сильнее боялись слепней, чем его. Они сначала обращались с ним как с рабом, потом – как с животным. В итоге от него осталась просто забитая, жалкая оболочка, он стал дурачком, которого колотили чаще, чем кормили. Мы никогда не разрешали Пролазе приближаться к той хижине – боялись того, что он мог там увидеть.

– А потом они взяли и исчезли. Певчий думает, они вернулись к своим, но я ни разу не видела их на вершине ущелья. Но куда бы они ни ушли, тело Игнасио осталось лежать перед хижиной, обессиленное и грязное. Я заставила Певчего всадить в него стрелу, прежде чем бросить в землю. Надеюсь, когда-нибудь ты поступишь так же с теми, кто убил Нежку.

Блажка видела злость на ее искаженном болью лице. Колючка, Метла и Нежка много лет были верны Берил, приходились ей практически дочерями – чем никогда не могла похвастаться Блажка. Теперь две из них были мертвы. Осознание этого откликнулось горечью.

Оставив одежду сушиться, они вместе отправились к пруду, где увидели, как в воде играли дети, и не одни. Овес, Баламут и Тоуро стояли по пояс в пруду, и у каждого на плечах сидело по найденышу. Махая руками, дети пытались сбросить друг друга, а потворствующие им бугаи вели борьбу между собой, стараясь нарушить равновесие своих противников. Они быстро создали союз против Овса, но трикрат с таким же успехом мог быть башней замка, которую никто не мог повалить. На краю пруда собрались ликующие зрители. Сопляки и жители Отрадной подбадривали своих фаворитов, и Блажка слышала, как они делали ставки, хотя ставить им было нечего. Остальные дети плавали вокруг поля боя, кто-то играл в собственные игры, кто-то – пытался повлиять на исход непрекращающимися брызгами.

Колючка и Жрика сидели на берегу, каждая держала на руках по найденышу. Мужчина из Отрадной держал еще одного. Пролаза сидел рядом со своей бывшей кормилицей и завороженно наблюдал за состязанием.

– Ему нельзя мочить повязки, – пояснила Берил, хотя слова прозвучали скорее как сожаление.

Блажка сочувственно кивнула. Чума не была заразной, если носитель сам ее не выпускал, но это знание трудно передать детям. Часто его не хватало и чтобы обуздать страх у взрослого. Другие сиротки сторонились Пролазы еще до того, как он ушел из Отрадной, – уже тогда он не мог скрывать свои язвочки. Теперь это отторжение проявилось снова. Блажка надеялась, что недавние ужасы, перенесенные найденышами, закалили их от беспочвенных страхов перед невидимыми бубонами их товарища. Но к игре, которая проходила сейчас, его не допустили их воспитатели.

Кроме него, в воду не зашла еще одна малютка.

Оллал действительно нашла пруд, но ее матери оказалось трудно заставить ее помыться. Обездоленной женщине удалось снять с девочки сорочку, но после она встретила решительное сопротивление.

Блажка скинула ботинки и стянула бригант.

– Ну черт, Иза, – проворчала Берил. – Неужели ты не можешь удержаться?

– Едва ли, – ответила Блажка, снимая штаны. – Да и мне тоже нужно помыться.

Поспешив к сражающимся матери с дочерью, она подхватила девочку. Оллал сидела у Блажки на плечах, прежде чем успела среагировать. Ее мать только издала удивленный вскрик.

– Ну давай, – сказала Блажка своей наезднице, входя в пруд, – эта игра называется «Брыкающиеся Кентавры», и я в твоем возрасте очень хорошо в нее играла. Тебе нужно просто свалить этих мальчишек.