любовью к дамским сумочкам. Но и в этом увлечении мы поддерживали друг друга, уважая свободу выбора и мечту. Объектом особого интереса Игоря стали подсвечники (см. ил. 79, 80, вкладка). Причину этого увлечения он толком объяснить не может. Правда, однажды он с сожалением рассказал, как бабушка за несколько лет до смерти уговорила его купить современный латунный канделябр индийского производства, выполненный в классическом английском стиле, и даже поддержала его покупку материально, хотя сама жила стесненно. Это должна была быть память о ней, так она хотела. Через годы после ее смерти канделябр был утрачен. Не исключаю, что истоки неожиданного увлечения подсвечниками тянутся от этой истории.

Подсвечников на блошином рынке – видимо-невидимо. И конечно, внимание Игоря привлекают далеко не все, а старинные, произведенные сотню и более лет назад. Как он определяет их возраст, мне в большинстве случаев непонятно. Вроде бы все они сделаны из одного и того же материала – латуни, реже бронзы. Все имеют одну и ту же форму – поддон с ручкой или без нее, трубку для свечи, фиксатор-столпчик для выдвижения свечи по мере ее сгорания, профитку – съемное блюдечко-отверстие, в которое вставляется свеча. Бывают подсвечники разных размеров. Одной и той же классической формы подсвечники производились и производятся на протяжении более 200 лет. Правда, Игорь отдает предпочтение не сугубо функциональным повседневным – столовым и ручным переносным подсвечникам, а декоративным, особенно в югендстиле.

Среди них есть мой любимчик – словно бы целый лилейник, сложенный из листьев, лепестков и цветков. Правда, Игорь утверждает, что это реплика 1960-х годов. Предметом его гордости являются оригинальные подсвечники эпохи ар-нуво. Один из них – бронзовый, с озерной рябью, проступающими сквозь нее стеблем и листьями лилии в поддоне и со стволом, имитирующим ее стебель. Другой, из латуни, по всей длине от поддона с закрытым откидной крышкой ларчиком для спичек до отверстия для свечи, имитирует подводную траву. Ее изогнутый в кольцо стебель образует петлю ручки. Такой подсвечник еще до революции 1917 года был использован каслинскими чугунными литейщиками в качестве модели.

Большинство встречавшихся нам на блошином рынке подсвечников – одиночки, а ведь в качестве столовых, подзеркальных или каминных они когда-то имели пару. Особенно жаль отсутствия парного подсвечника, когда у него есть сюжет. Так, подсвечник из находок Игоря в форме крашеной фаянсовой фигуры крестьянки с корзиной винограда на голове должен был иметь пару с мужской фигурой. Его нам, к сожалению, не найти. Эту пару нам никогда не удастся соединить.

Остров сокровищ

Любители блошиного рынка воспринимают его как остров сокровищ, в поисках которых кипят страсти и разворачиваются увлекательные приключения. Этот остров таит несметные богатства, уникальные драгоценности и бесценные находки. Образ острова сокровищ и их перечень при этом используются обычно в переносном смысле, как набор ярких метафор, выигрышных для описания эмоций искателя приключений на рынке подержанных вещей.

Однако европейский блошиный рынок представляет собой, особенно из перспективы российских посетителей, остров сокровищ и в буквальном смысле слова. В отличие от российских барахолок, в согласии с этимологией слова торгующих непритязательными подержанными товарами, на рынках Европы, особенно Центральной и Западной, можно найти немало ювелирных украшений, от самых незатейливых, ценой в несколько евро, до довольно изысканных, ценных и дорогих. За некоторые из них торговцы запрашивают трех- и даже четырехзначную цену. Впрочем, такие изделия встречаются на блошином рынке очень редко, и желающему приобрести что-нибудь из произведений старинного ювелирного искусства следует обратиться на солидные международные аукционы, в респектабельные антикварные магазины и на сайты всемирно известных ювелирных фирм.

И тем не менее европейские блошиные рынки могут на законных основаниях манить искателей сокровищ в прямом смысле слова. Читатель уже встречал на страницах этой книги украшения в стиле рококо, бидермайер, ар-нуво и ар-деко, начиная с кольца, которое приобрел Игорь у Манни, и заканчивая карнавальными орденами. Некоторые из этих предметов были настоящими ювелирными изделиями (Манни называл проданное Игорю кольцо «мое сокровище»), другие были изготовлены из серебра, недорогих сплавов с добавлением золота, меди и даже олова. Ювелирным изделиям из женской перспективы и посвящено это эссе.

* * *

Частоте появления украшений на блошином рынке удивляться не приходится: они составляют повседневный предмет обихода человека с начала его истории. Сегодня ювелирные изделия носят преимущественно женщины. Помимо декоративных функций украшения выполняют прикладные задачи. Например, служат застежками блузок, поясов, шарфов и палантинов. Украшения играют и символическую роль, демонстрируя семейный статус или состоятельность мужчины через внешний вид его спутницы. Далеко не все представители «сильного пола» носят даже обручальные кольца, не говоря о запонках, галстучных зажимах, браслетах и цепочках. Украшения всех видов – символические, платяные, нательные и для волос[518] – больше принято дарить девочкам, чем мальчикам. Драгоценности относятся, таким образом, к популярным инструментам подкрепления в формировании гендерной идентичности с детских лет[519].

Количество украшений на «нашем» блошином рынке в Мюнхене колебалось в зависимости от многих факторов. Летом и ранней осенью, особенно накануне отпусков и по их завершении, когда потребность в разовом пополнении семейного бюджета возрастала, можно было ожидать притока ювелирных изделий на рынок. Спрос (и предложение) на украшения возрастал накануне больших праздников в связи с поиском посетителями рынка сразу нескольких ценных подарков для родных и близких по сходной цене. Важным фактором для сиюминутной конъюнктуры украшений было появление на рынке владельцев антикварных магазинов, распродающих складские остатки. Интересные вещи обнаруживались и вследствие прихода на барахолку профильного торговца украшениями или коллекционера ювелирных изделий, продающего свои запасы. В таких случаях можно было ожидать появления целых прилавков с витринами ювелирных изделий. Перед ними мы могли часами стоять как завороженные. Но на удачу здесь нечего было полагаться. Люди за прилавками доподлинно знали, чем торгуют. Рассчитывать на низкие цены здесь не приходилось. Максимум – на щедрую скидку, особенно если торговец был вашим знакомым. Именно такими торговцами были Манни и Бенно.

* * *

Манни торговал всяким антиквариатом, но считался специалистом именно по ювелирным изделиям. Их он приобретал на аукционах, которые посещал дважды в неделю между работой на блошином рынке, а также во время «ликвидации хозяйств» респектабельных баварцев на виллах вдоль озерных берегов вокруг Мюнхена. Мы были его постоянными клиентами, но больше смотрели и слушали, чем покупали.

То же самое касается и наших отношений с Бенно. В его огромной, по его рассказам и постоянно обновлявшемуся ассортименту, коллекции серебра имелись и собрания ювелирных изделий. Они были недешевы и нарасхват. По этому поводу мы особо не беспокоились

Наша стратегия в отношении предметов ювелирного искусства была проста. Вещь должна зацепить, поманить, да так, чтобы ее жаль было выпустить из рук. Безрассудную страсть должны были сдерживать пять ограничителей. Во-первых, нас больше всего интересовали изделия эпох от бидермайера до ар-деко, то есть XIX – первой половины ХX века, с предпочтением югендстиля рубежа веков. Во-вторых, вещь должна быть в состоянии, не требующем дорогостоящего ремонта. В-третьих, не будучи коллекционерами, мы избегали покупки предметов, похожих на уже приобретенные. В-четвертых, мы руководствовались принципом, что разглядывать красивые вещи не менее приятно, чем их приобретать. Наконец, в-пятых, мы ориентировались на двузначные суммы, что фактически пресекало возможность больших трат. И конечно, мы надеялись на редкую удачу найти ювелирный шедевр за бесценок.

* * *

Мы чувствовали себя на блошином рынке посетителями пещеры Али-Бабы. Чего тут только не было: серьги и кулоны, цепочки и брошки, колье и браслеты, медальоны и кольца, изделия из золота и серебра, украшенные жемчугом, геммами, камнями. Особенно пленяли камни. Специалисты считают восторженную реакцию на них в порядке вещей:

По твердости, чистоте, красоте цвета и разнообразию преломления света драгоценные камни превосходят все иные дары природы и очаровывают даже такого избалованного знатока, которого обыкновенно в состоянии тронуть лишь изысканные художественные произведения[520].

Раз можно найти украшения с предсказуемыми комбинациями качества и цены – простенькие вещицы задешево и изысканные задорого, – значит, нельзя игнорировать и возможные отступления от правила. В том числе – находку редкой