как на грех — антибиотиков среди моих «роялей» не оказалось, а я ужасно венерических заболеваний боюсь. Могу ошибиться, но вроде банальнейший «сифон» хроноаборигены лечат ртутью по принципу: кто быстрее сдохнет — «срамная» болезнь или сам организм.

Единственное, чем можно было скрасить время и отвлечься от тяжких дум — так это игра в карты. Мне предлагали рубиться на деньги — на мою «долю», но я не повёлся на уговоры. Играли на «ни на что», или на шалобаны — но это быстро им надоело, игрок с меня никакой. Тогда, от нечего делать, эти двое предложили учить меня искусству «каталы»… Карточного шулера, то есть.

— А мне это на кой? — интересуюсь, — я специализируюсь на других статьях уголовного кодекса.

— В тюрьме пригодится.

Открещиваюсь под общий смех:

— «Нет уж — лучше вы к нам»!

Подумав, спрашиваю:

— А вот мастырить ксивы поучился бы и даже готов заплатить за это.

— Так, это долго учиться надо и ещё не у всех получается.

— Ничего, я — способный! К тому же, кой-какие навыки уже имеются.

Дом, оказался довольно плотно заселён. К вечеру, кроме этих двоих, молодухи и бабки — объявилось ещё человек пять довольно тёмных личностей. В течении моего здесь нахождения, постоянно появлялись и исчезали какие-то люди, была пара скандалов… Как-то, уже глухим ночером, кто-то во дворе истошно визжал — как будто его свиньям скармливают… Мне всё жутче и жутчее…

Где-то через день после того разговора, подошёл ко мне один сухонький старичок — «Божий одуванчик» и подслеповато щурясь через когда-то богатое пенсне, долго рассматривал и мял мои ладони. Наконец, пробурчал:

— «Заготовки» вроде подходящие… Пойдём ко мне в апартаменты — покажешь, что за у тебя «навыки».

Конечно, за неделю многому не научишься, но как я уже неоднократно говорил — «навыки» у меня уже имелись. Поэтому, худо-бедно — но кое-чему простейшему я насобачился.

Конечно, в серьёзных учреждениях — на Лубянке, к примеру, с такими «ксивами» ловить нечего — кроме больших сроков в местах «прополки» тайги…

Но для сельской местности пойдёт!

Хоть и отвлёкся немного, но всё равно — последние дни вообще, как на иголках. Уже и все сроки прошли — 29 ноября на календаре, а Ксавер всё не появлялся.

Наконец, чуть ли не в полночь — мы все уже спать улеглись, является как снег на голову. Усталый, заметно похудевший, голодный как чёрт — но довольный и весёлый. Здоровается со мной за руку, шутит:

— Тебя ещё не зарезали? Хахаха!

— Ещё нет — Вы же просили без Вас не начинать⁈ Хахаха!

«Хор» шнырей, грянул жизнерадостно:

— БУГАГАГА!!!

Поужинав за общим столом, приглашает в какую-то комнатушку на втором этаже — личный кабинет, я так понимаю. Первый же вопрос, с просквозившей немалой досадой:

— Что раньше ко мне не пришёл, Серафим?

Сразу перехожу на «ты»:

— Чтоб не неделю, а положим — месяц у тебя взаперти просидеть под охраной двух отмороженных придурков⁈

— Согласен — нехорошо получилось… — кивает головой, — а через кого ты это всё узнал?

Усмехаюсь:

— Меньше знаешь — крепче спишь, Ксавер!

— Понимаю… — соглашается, даже не пугая перспективой знакомства моего «очка» с раскалённой кочергой, — когда ждать твоей следующей… Как, её там…? «Информации»?

— Этого не предугадаешь, — пожимаю плечами, — когда и что там «товарищам» в голову взбредёт в следующий раз.

Как-то напряжённо, даже слегка заискивающе:

— Так теперь ты знаешь, к кому в следующий раз идти?

— А это будет зависеть от твоего бонуса, сам понимаешь… «Сорока», она не просто так — «потрещать» прилетает, а чтоб поклевать чего.

Наконец, после моего напоминания, перешли к самому приятному:

— Вот твоя доля, Серафим… Пересчитай!

Достаёт, как фокусник какой — прямо «из воздуха» тугую пачку банкрот и довольный произведённым эффектом небрежно роняет её на стол. Приглядываюсь…

Так вот ты какой, северный олень!

Сказать по правде, не впечатлило: хоть и новенькие и «хрустящие», приятно пахнущие свежей типографской краской — год выпуска 1922-й, но довольно невзрачно-скучные черно-белые бумажки… Лишь розетка с надписью «РСФСР» выглядит чуток повеселее. Большинство с надписями «один червонец», «три червонца» и «пять червонцев»… Большинство «пятёрками». Десять и двадцать пять червонцев — этих совсем мало. Обратная сторона — чистая.

Так, так, так…

Пересчитываю, раскладывая в пачки по номиналам… Твою мать…

Поднимаю на Ксавера изумлённые очи:

— Здесь двадцать пять тысяч… Червонцами…?

Это ж, сколько на совзнаки…? Мать твою!

Неплохое начало: ильфо-петровский Шура Балаганов мечтал иметь пять тысяч рублей в год, а я за один раз урвал в пять раз больше.

Смеётся:

— Да — двадцать пять «штук»! Не веришь — пересчитай ещё раз. Если б, пришёл на недельку раньше, получил бы…

Только досадливо крякнул и рукой махнул:

— … В десять раз больше.

Рисунок 38.Червонец образца 1922 года.

Достав из обнаружившегося в комнате сейфа мои вещи, он глядя как я рассовываю по отделениям враз распухшего портмоне деньги, вдруг совершенно неожиданно поинтересовался:

— Серафим! А про «инвестиции» в домостроительный комбинат, ты это на полном серьёзе?

— Вполне! Как на похоронах банкира… Ибо, времена как были смутными — так и грозятся ими оставаться. Деньги или товар, сегодня они есть — а завтра их нет. Недвижимость же, как была так и осталась — пример египетских пирамид тебе в помощь!

Несмотря на его усталость, проговорили с почти до утра… Правда, ни до чего определённого — в этот раз не договорились.

Наутро, после позднего завтрака, договорившись поддерживать связь через уже знакомого «чёрного» маклера, расстались донельзя довольные друг другом. Выхожу во двор сопровождаемый гостеприимным хозяином и вижу уже знакомый фургон и поджидающих меня всё тех же личностей. В этот раз они были гораздо дружелюбней настроены и, прямо-таки лучились от счастья лицезреть мой светлый лик.

Их босс протягивает мне ладонь с тонкими, но на удивление сильными пальцами и крепко сжав мою, говорит:

— Доставят в целости и сохранности туда, откуда подобрали… До встречи!

Напоследок, скидываю ещё одну инфу:

— Не знаю, с какого бока это тебе может пригодиться, Ксавер, но в последних числах декабря ожидается создание СССР — Союза Советских Социалистических Республик…

— А это как? — удивлённо поднимает брови.

— Сам толком не понимаю, но буквально в двух словах — это