Проверить слухи было невозможно, поскольку метро и троллейбусы давно не ходили, автобусы реквизировала новая власть для перевозки рабсилы, а личный транспорт без пропуска-«вездехода» не выпускали из секторов, на которые была поделена столица.

Совершенно легально из жилых домов повышенной комфортности стали выселять жильцов, отправляя кого в Лужники, кого сразу в лесок.

У нас на соседней улице из новостройки выкинули всех жильцов, включая известную певицу и ее мужа-адвоката. Их всех тут же кончили и прикопали бульдозером в яме у теплотрассы.

Было заявлено, что те пытались оказать сопротивление милиции, а при обыске в их квартирах нашли оружие, наркотики и прокламации, призывающие бежать из города. Потом в освободившиеся квартиры въехало новое начальство и его охрана.

По утрам к этому дому «полицаи» автоматами сгоняли жильцов с округи, чтобы собрать команды и развести по работам. Особо новая власть не церемонилась, поскольку гастарбайтеры кончились, а трупы грести все равно надо».

Эндфилд помнил, насколько неприятным было продолжение, оттого решил перенести прослушивание на потом.

Капитан долго не обращался к своим записям. Чтение было совсем не развлекательным, да и пора было выходить из затягивающей расслабухи.

Сосредотачиваться на работе среди роскоши громадных люксовых апартаментов почему-то было трудней, чем в тесной железной дыре его первой точки базирования.

Джек даже пригрозил себе, что снова переберется в аварийно-спасательную капсулу с ее торчащими углами, теснотой и спертым воздухом.

Какое-то время Капитан посвятил организации рабочего процесса: наделал вычислительных комплексов с индикационными панелями во всю стену, огромных экранов, куда вывел данные с систем наблюдения наземного и космического базирования, установил в рабочих зонах терминалы вседиапазонного поиска.

Напоследок Эндфилд развлекся по полной, установив у операторского места релаксационные и тонизирующие мозг генераторы, дополнив их хорошо продуманной цветомузыкой с самостоятельно написанными программами воздействия.

Тут даже ему стало понятно, что он банально тянет время, и Капитан снова накинулся на разработку парной гиперпространственной установки.

Он что-то упускал из виду, вроде тех изобретателей, которые пытались соорудить свои перпетум-мобиле с помощью шариков, горок и магнитов. Джек чувствовал: он бьется, словно муха о стекло. Естественно, работы по дубль-установке не слишком продвинулись.

Тогда он поручил машинам разработку проходческих комплексов повышенной мощности, для того чтобы выточить в недрах остывшей планеты громадные полости для базирования кораблей. Будет у него новая гиперустановка или нет, знал только Господь Бог, но боевой флот кораблей-роботов должен быть скрыт до поры от обнаружения.

Задание было несложным, и созданные им сверхмощные сети играючи нарисовали циклопические горные машины. Они напоминали несколько десятков его первоначальных проходческих комбайнов, связанных в пучок. Решение учитывало ограниченные размеры конфигуратора – «рапиды».

Одобрив конструкцию, Капитан все же задумался о следующем типоразмере установки для суперпозиции, пригодной для местных условий.

Несколько дней прошло в сканировании мантии, сборке и ходовых испытаниях опытной модели.

Дальше все пошло по накатанной, машины не требовали контроля, ухода и обслуживания. Лишь иногда по ночам Джек слышал далекий подземный гул от работающих на глубине огромных механизмов.

Производить было нечего, разведчик с парной гиперустановкой до сих пор не вышел из теоретических разработок.

Джек позволил себе отдохнуть и снова включил зафиксированные меморекордером воспоминания прошлой жизни с того момента, когда старик ворочался без сна, одолеваемый воспоминаниями, размышляя об ушедших временах.

«…На этой почве мне пришлось предложить новой власти свои разработки, чтобы отмазать себя и своих знакомых от этого занятия. Так возникла наша группа эниологической безопасности.

Обязанности в ней распределились следующим образом: я поправлял генераторами здоровье милицейских командиров, красиво рассказывал им об устройствах, которые смогут остановить синдром во всем городе, и занимался своими делами.

Ребята выполняли мои задания, не слишком понимая, что они делают, и тихо ненавидя меня за это. Поскольку управляться со «светлячками» и стационарными генераторами умел только я, то «полицаи» обхаживали и охраняли меня как могли.

К тому времени они на горьком опыте убедились, что новое моровое поветрие отнюдь не инфекционное и от него не спасешься марлевыми повязками, хлоркой, таблетками. И только сеансы облучения с индивидуальной настройкой не дают умереть большим начальникам «серых».

Оттого человека, который позволял им жить дальше, берегли как зеницу ока. Но так было не всегда.

Вдруг вспомнилось, как в меня тыкал стволом конвойный сержант, угрожая немедленно прикончить, если я не покажу, какие кнопки надо жать на переносном генераторе. Это случилось на второй день принудительных работ, когда я понял, что с каторги нужно выбираться.

Высокий худой человек, с которым я работал в паре, вдруг упал, а я, изображая сердобольного ботаника, вытащил прибор и кинулся ему помогать. Дядька скоро пришел в себя. «Светлячок», который я успел перенастроить на самое патогенное из возможных излучение, отняли конвойные. Естественно, ничего хорошего из попыток поправить собственное здоровье у них не вышло.

Они пытались подвигнуть на это меня, на что я им ответил, что процесс настройки занимает длительное время, а мне недосуг, поскольку из вверенного нам подъезда не вынесены все разложившиеся трупы и не убрана натекшая с них вонючая жижа. Собственно, даже если они и были бы вынесены, то, сообщил я, все равно поправлять здоровье милицейским хамам я не стану, поскольку именно они меня принудили заниматься такой работой.

Придя в ярость, стражи порядка поволокли меня в отделение. Расколоть меня им не удалось, хотя они весьма энергично угрожали мне побоями и расстрелом.

Пришить меня «полицаи» не решились, поскольку даже их одноизвилинные мозги понимали важность события: впервые им представился шанс выжить в обреченном городе.

Потом мне долго и упорно давил на совесть милицейский майор, пока вдруг не сообразил, что надо подойти с другого бока. Переговорив с кем-то по телефону, он предложил забыть об обидах и начать сотрудничество: мол, уж кто-кто, а бывший воин-интернационалист, кавалер боевых орденов, старший лейтенант запаса более чем кто-либо достоин… и т. д., и т. п. Липкая ложь лилась непрекращающимся потоком, и, по правилам игры, я соглашался с велеречивым милицейским чином.

Именно этого я и добивался, но, пожалуй, это было неприятней, чем мат и тычки стволами автоматов. Прищемленное ментовским сапогом самолюбие нашептывало, что давно надо было взорвать этот рассадник заразы, а лучше весь город целиком, благо в десятке арендованных и самовольно занятых гаражей у меня было спрятано столько микропористого стекла, что можно было соорудить бомб на сотни гигатонн суммарной мощности…