начала одеваться, краснея.

– Я знаю, что это глупо, но думаю… Может, в этот раз всё сложится иначе, – Она глубоко вздохнула. – Я просто… я так счастлива.

Вдруг дверь на кухне распахнулась со скрипом, и в нее ворвался Карпик.

– Мам! – закричал он.

– Иду, – отозвалась Коллин. Она провела руками по щекам и улыбнулась Ричу. – Обещала ему, что он поможет мне испечь торт.

2 июня

Рич

Рич сидел на стоянке, вглядываясь сквозь запотевшее лобовое стекло в массивные двери «Вдоводела». Он постукивал по рулю пальцами. Он приехал заранее, чтобы успеть немного посидеть вот так. Всю неделю он размышлял об этой идее, – но только после того, как последние бревна были вывезены из Проклятой рощи, перспектива навсегда повесить свою каску по-настоящему поразила его. Он не мог позволить себе просто владеть 24–7 всю оставшуюся жизнь.

Черт, после получения чека за выполнение контракта он не мог позволить себе сидеть без работы дольше нескольких месяцев, после того как вернул пропущенные платежи по кредиту. С утра он дождался, пока Коллин отвезла Карпика в школу, а затем извлек визитку из стопки писем и, набирая номер, едва не запутался в цифрах.

И вот теперь Рич сидел в салоне своего пикапа возле бара в пятницу вечером, словно человек, который готов изменить своей жене.

Он вышел из машины. Накрапывал дождь. Внутри играла музыка – после рабочего дня собралась шумная толпа. Он приоткрыл дверь, и на него обрушилась волна звуков.

Рэнди положил подставку на барную стойку и налил пиво. Пена оставила след на усах Рича, и он вытер их обратной стороной ладони. Он стоял, повернувшись к двери.

Каждый раз, когда она открывалась, он ощущал порыв холодного ветра, от которого начинал ныть живот.

Рэнди вновь налил ему пива, оркестр заиграл громче, и внезапно к его локтю прикоснулись. Он последовал за молодым человеком в заднюю комнату, где, за массивным столом, как из давних времен, сидел сам конгрессмен.

– Представляю вам Ричарда Гундерсена, – объявил помощник, пристально глядя на стакан пива, последняя капля которого медленно опускалась на дно.

– Мистер Гундерсен. – Конгрессмен махнул рукой, будто они находились у него дома. Рич выдвинул стул, и его ножки заскрежетали по полу, слишком медленно из-за пива. Отрыжка застряла в горле на полпути.

Помощник вышел из комнаты. Оставшись наедине, конгрессмен откинулся в кресле, напоминая Ричу Мерла.

– Итак, – начал конгрессмен, – Я слышал, у вас есть древесина уникального качества на продажу.

– Была. Пока парк не перекрыл к ней доступ, – ответил Рич.

Конгрессмен кивнул.

– Вам нужна дорога через Проклятую рощу для доставки лесоматериалов и разрешение на провоз.

– Мне нужна дорога, – подтвердил Рич.

– Федеральные дорожные разрешения стоят… дорого. Оценка экологов, публичные консультации и бесконечная бумажная волокита длиной в дорогу до Сакраменто, – пояснил конгрессмен. – Бюрократия. Иногда требуется много смазки, чтобы заставить колеса вращаться.

– Жаль, что никто не рассказал мне об этом год назад.

– Разумеется, сделка нечестная, – согласился конгрессмен.

Рич отставил свой стакан, наблюдая, как в нем плещется жидкость, и ожидая предложения, ради которого он был здесь.

– Вы бы выполнили работу сами? – спросил тот наконец.

Рич кивнул.

– У меня есть контакты парней, с которыми я раньше работал. Последним был контракт на участок с поваленными деревьями в нижней части Проклятой рощи.

– Давайте посмотрим, что мы имеем. – Конгрессмен задумался. – Примерно сто миллионов футов досок? По цене в пенни за фут… – Он подсчитал, затем покачал головой. – Просто не представляю, мистер Гундерсен, как вам это удастся, не говоря уже о том, сколько вам придется преодолеть, чтобы получить все необходимые разрешения.

Рич допил последний глоток пива и поставил бокал на стол.

– А что, если я не хочу заниматься лесозаготовкой? – проговорил он.

Конгрессмен улыбнулся.

– Забавный вопрос для лесоруба.

– На вершине этого хребта много старых деревьев, – напомнил ему Рич.

– Лига может быть заинтересована, – согласился конгрессмен. – Если бы вы были готовы согласиться на меньшее.

– Насколько меньшее? – поинтересовался Рич.

– О, даже не знаю. Может быть, они заплатили бы двадцать процентов от рыночной стоимости. Может быть, даже больше, если вы найдете подходящий способ для… ведения переговоров.

Он взглянул на Рича, ожидая, что тот поймет, что он имеет в виду.

Рич сглотнул. Двадцать процентов от миллиона долларов – 200 000 долларов – гораздо меньше, чем он должен, плюс еще он наверняка должен будет заплатить этому клоуну за помощь.

– Звучит довольно привлекательно. – Рич задумался, пытаясь понять, какой процент с него возьмут за проведение сделки.

– Да. – Конгрессмен все еще улыбался. Его пальцы барабанили по столешнице, мягкие и белые, как у человека, который никогда в жизни не зарабатывал честным трудом. – Оказались между молотом и наковальней, верно? – Конгрессмен встал. – Поговорим через несколько дней, мистер Гундерсен. Пока что подумайте об этом.

Он перекинул пальто через плечо и оставил Рича за столом в одиночестве. С той стороны двери доносился шум оркестра.

3 июня

Карпик

Карпик надел свои новые ботинки на день рождения, которые мама купила ему перед началом занятий в школе. Он не помнил о них, пока не открыл коробку. Они были точь-в-точь как у его отца, за исключением того, что шнурки постоянно развязывались. Они с папой пришли на песчаную площадку, находящуюся над пляжем, и тот устало уселся, крепко держа в руках мягкие, словно кроличьи, уши Карпика.

Шумел океан. Папа пнул ногой корягу, отбросил в сторону кусок, затем другой, образовав кучу. Карпик взял небольшой, но громоздкий кусок бревна.

– Неплохой, – произнес папа.

Вскоре в округе слышались только шум океана и стук дерева. Карпик наблюдал за волнами через свой бинокль, а папа отдыхал, сидя на бревне.

– Дай мне какую-нибудь деревяшку, – попросил папа.

Карпик поднял ближайшую корягу красно-оранжевого цвета. Папа перевернул ее, встряхнул и поднес к уху Карпика.

– Как думаешь, что там? – спросил папа.

– Снежный человек, – ответил Карпик.

Папа встряхнул корягу снова и прислушался.

– Да, ты, наверное, прав. Дай мне еще одну.

Карпик внимательно слушал.

– Снежный человек.

Папа отложил корягу в сторону, порылся в куче древесины.

– Вот. Теперь послушай снова.

– Слон, – ответил Карпик.

Папа засмеялся.

– Действительно, маленький слон.

Затем папа положил деревянную палку на колени и достал из кармана нож и снял с пояса другой, точно такой же. Папа показал Карпику, как раскладывать и складывать лезвие.

– Теперь попробуй сам, – сказал он.

Несколько раз у Карпика ничего не получилось, но потом он все-таки справился.

– Вот так, – похвалил его папа. – Карпик закрыл нож и взял его в руки. – Мой отец дал мне этот нож, когда мне было примерно