Лишь раз, спохватившись, вернулась к Рамле. На ощупь стянула несколько ниток жемчуга и браслетов, замотала в ткань и запихала себе под тунику. Прихватила пару бутылей вина, завернула в материю немного пищи. Прихватила покрывало, свернула все, и поползла обратно. Ей какое-то время придется провести на свободе, вдали от людей. Хочется, чтобы этот период прошел в относительном удобстве!

Копать пришлось дольше, чем она представляла. Накато начала уже выбиваться из сил, а толща земли все не заканчивалась.

Сердце колотилось так, что в ушах стоял грохот барабанов. Чернота вокруг подернулась сумрачно-алой пеленой.

На какой-то миг она, наверное, провалилась в забытье.

В чувство привела острая пульсирующая боль. Накато приподняла голову с земли, плохо соображая.

Рука! — дошло с некоторым запозданием. Это дергающая боль пронзает руку. Словно кто-то теребит ее — мол, проснись, приди в себя! Наверное, Амади сначала уловил сомнения своей игрушки, и дотянулся до печати в первый раз. А может, он уловил, что она не двигается с места, а вокруг становится меньше воздуха. Теперь же он понял, что она потеряла сознание, и принялся дергать за печать, силясь привести в себя.

С трудом приподнявшись, она принялась разгребать настойчиво землю руками. Пальцы болели, царапины от камней ныли и горели.

Это ничего. Надо только выбраться — на ней все заживает легко и быстро. Все, что ей нужно — это глоток воздуха. Всего один глоток свежего воздуха.

Земля была твердой и холодной, вытягивала тепло из тела. Сердце надсадно колотилось в ушах и в горле, в голове стоял звон.

Накато, не помня себя, онемевшими пальцами впивалась в твердую неподатливую почву, разгребала тяжелые комья. И настырно ползла, ползла вперед, подгоняемая то и дело вспыхивающей болью в руке — точно ее хлестали хлыстом.

Она не поверила себе, когда в какой-то момент ладонь провалилась вперед, в пустоту и прохладу. Крупицы земли и мелкие камешки осыпались сквозь пальцы.

Выбралась! Она выбралась.

Еще несколько судорожных движений. Накато прянула вперед — и наконец-то ощутила дуновение свежего ветерка на лице.

*** ***

Она приходила в себя, до пояса высунувшись из земли.

Пласты почвы сдавливали грудь, живот и ноги, но это было уже неважно. Значение имел лишь слабый ветерок, обдувавший разгоряченное лицо и израненные руки. И воздух, который она жадно вдыхала.

Печать больше не напоминала о себе. Видимо, колдун понял, что его игрушке больше не грозит смерть от удушья. И подгонять ее уже не требуется.

Лишь когда сердце успокоилось и забилось ровно, Накато приподнялась на локтях, потерла лицо. Проморгалась и поняла, что кругом царит ночь.

Ни звука, ни голоса человека или животного. Только легкий шелест ночного ветра в траве. И слабый стрекот ночных насекомых.

Накато широко улыбнулась.

Хорошо. Она жива! Жива и на свободе. Последняя мысль заставила встрепенуться. Да, она на свободе — только нужно еще выбраться окончательно. Вытянуть из норы нижнюю часть туловища и ноги. А перед этим…

Раскапывая последнюю часть выхода, она начисто позабыла о добыче, которую тянула из усыпальницы. Но теперь она надышалась досыта, пришла в себя и вспомнила.

И нет, она не готова была так запросто отказаться от того, что собралась взять с собой наружу! Может, в какой-то миг она и испугалась на самом деле, что может остаться под землей. Но она выбралась! А коли выбралась единожды — выберется и вдругорядь. Тем более, нора прокопана, второй раз будет проще. Да и надышалась она всласть, досыта — а значит, на какое-то время может снова оказаться там, где воздуха не хватает. Да может, в усыпальницу и просочилось его хотя бы немного.

Накато полежала, ожидая, что вот-вот кольнет руку там, где находилась печать. Но, видимо, Амади не мог читать мысли на расстоянии. И представить не мог, что его игрушка полезет обратно под землю.

Она поерзала туда-сюда, и принялась, извиваясь, втягивать тело обратно в нору. Стоило заползти с головой, как земля посыпалась, заваливая с таким трудом разрытый проход. На это Накато внимания решила не обращать. Ерунда! Нора уже раскопана. А раз так — она проползет по ней снова. Да и возвращаться не так далеко. Она ведь тянула за собой узел с добычей какое-то время.

Накато торопливо пятилась назад по норе. И земля с шорохом осыпалась перед ее носом.

Глава 43

Отползти назад пришлось дальше, чем она думала.

Накато успела снова ощутить духоту. Да и сердце вновь принялось колотиться — правда, пока что от спешки, а не от удушья.

А когда наткнулась на узел, пришлось еще немного проползти назад, чтобы дотянуться до него пальцами. Затем — извернуться, чтобы пропихнуть плотно свернутое покрывало мимо себя, так, чтобы оно оказалось впереди нее.

С досадой приметила, что края начали обтрепываться и разворачиваться, мешая ей. А ведь она так тщательно сворачивала его, чтобы получился аккуратный сверток!

Ладно уж. Придется выбираться так, как есть. Накато принялась снова двигаться вперед, неуклюже пихая сверток впереди себя.

Получалось из рук вон скверно. Вдобавок покрывало перекрыло нору впереди, точно пробка, и не позволяло теперь воздуху попадать внутрь. Осознание, что тот слабый приток, что был, перекрыт, вызвало досаду. Но не согласие бросить добытое. Накато, стиснув зубы и извиваясь, точно червяк, упрямо двигалась вперед, выпихивая свернутое покрывало. И припоминая все ругательства, какими обыкновенно пастухи награждали разбегающихся страусов.

По лицу вновь потек градом пот. Стекая, он частично впитывался в покрывало.

Накато, сдавленно рыча сквозь стиснутые до скрежета зубы, прядала вперед. Вновь царапала руки о камни и комья почвы, обдирала пальцы, плечи и бока.

Когда наконец выбралась, долго отплевывалась от налипшей на губы и набившейся в рот земли. С удивлением подумала, что в первый раз, кажется, ей удалось не наесться камней и пыли. Лежала снова по пояс в земляной норе в обнимку со злосчастным свертком, размазывая по лицу пот вперемешку с грязью, и глядела в сереющее небо.

Когда выбиралась в первый раз, царила кромешная тьма!

А тут — похоже, скоро рассвет. Еще немного, и она услышит свист рассветного вестника. Последняя мысль заставила ее стряхнуть слабость.

Отдохнет! Сначала нужно уйти отсюда подальше.

Накто выбралась окончательно, вытянула из норы ноги. Полюбовалась чернеющим провалом и принялась спешно его закапывать. Кругом неумолимо светлело.

*** ***

Прихрамывая, бывшая рабыня спешила среди степной травы. К груди она крепко прижимала потрепанный сверток, в котором с трудом можно было узнать богатое покрывало.

Хромать