– Ты должна ненавидеть меня! – неожиданно взволнованно сказал Тед, не глядя на Розу. – Ведь я тоже пытался силой поцеловать тебя, почти… как это животное. Я догадывался, что тебе пришлось пережить что-то очень страшное, иначе бы ты не боялась так всего этого… Но я и подумать не мог… – Он не стал заканчивать фразу. – Вот и получается, что я ничем не лучше его. Неудивительно, что ты меня ненавидишь!

– Никакой ненависти у меня к тебе нет! – возразила ему Роза тихим голосом, слегка подавшись вперед. Сильно болела шея, на затылке и на щеке проступили огромные синяки. Но в голове немного прояснилось, и она почувствовала себя легче. – У меня сейчас вообще нет сил, чтобы ненавидеть кого бы то ни было.

Но Тед энергично затряс головой, смахнув украдкой слезы, брызнувшие из его глаз. Он не хотел, чтобы Роза заметила, что он плачет, как какой-нибудь малолетка.

– Послушай, Тед! – начала Роза, заставив его посмотреть на нее. – Ты в тысячу раз лучше, чем он. Даже в миллион раз! Да, ты повел себя, как самый последний идиот, но я ведь помню и то, как ты был добр ко мне. Во всем случившемся есть и моя доля вины, и немалая. Я не должна была допустить, чтобы у нас все зашло так далеко. Просто ты случайно оказался втянутым в круг очень запутанных проблем одной очень глупой женщины.

– То есть ты не испытываешь ко мне тех чувств, что я питаю к тебе? – спросил Тед напряженно, глаза его горели каким-то глубинным огнем. И этот взгляд был исполнен такой мольбы, что на какое-то мгновение Розе стало жаль, что она не может ответить этому славному парню взаимностью. Но кто знает, поймала она себя на мысли, чувства могут проснуться постепенно, со временем… И тут же поспешно отмела эту мысль. Если чему и научила ее жизнь за последние несколько недель, так это более внимательно прислушиваться к своему внутреннему голосу. Этот тихий голос всегда безошибочно ей подсказывал, что для нее хорошо, а что плохо, какие бы радужные перспективы ни рисовало ей в это время воображение.

Роза отрицательно качнула головой. Одинокая слеза выкатилась из-под ресницы и побежала по ее щеке.

– Прости, но нет!

Тед молча отвернулся от нее, сделав глубокий вдох.

– Но мы ведь можем хотя бы попытаться снова стать друзьями. Мне сейчас позарез нужен хороший друг. Да и Мэдди тоже! – предложила Роза.

– Вот уж не думал, что когда-нибудь удовольствуюсь от женщины всего лишь предложением дружбы! – невесело пошутил Тед. – Но будь по-твоему! Давай будем дружить! Послушай, Роза! Хочешь, я перекинусь парой слов с этим твоим… Фрейзером, расскажу, как было дело…

– Не стоит! – покачала головой Роза. – Эту страницу своей жизни я тоже перевернула. Наверное, все к лучшему.

– Так я и поверил! – возразил ей Тед печально. – Говоришь одно, а сама думаешь совсем другое. Достаточно взглянуть на твое лицо, чтобы понять, что ты все еще сохнешь по нему. Уж я-то хорошо разбираюсь в выражениях женских лиц! Можешь мне поверить.

Роза не стала отрицать его последних слов.

– Знаешь, – проронила она, – что бы я там ни чувствовала где-то в глубине души, но сейчас у меня других забот выше крыши. И мне просто некогда думать о Фрейзере. У меня на руках больной отец, у меня Мэдди… Мне надо обустраивать свою жизнь на новом месте. Да, то, что случилось между мной и Фрейзером, оно до сих пор болит. Это правда! Но пусть лучше так, чем что-то еще. А сейчас мне пора подумать о себе и встать наконец на собственные ноги.

– Ну, как вы тут без меня справляетесь? – первым делом поинтересовалась Дженни, спустившись вниз и бросив подозрительные взгляды на них обоих. Ее громкий голос заставил Джона слегка пошевелиться в кресле.

– Все прячетесь от людей, словно пара каких-то глупых подростков! Просто детский сад какой-то! – фыркнула она неодобрительно. – Хотя, если честно, то надо признать, что в прошлый раз я изрядно перегнула палку. Забыла, что Тед все же уже взрослый мужчина. Наверное, потому и забыла, что ведет он себя, как ребенок. Ну, да кто прошлое помянет…

– Так что тогда будет, мама? – подначил ее Тед, весело подмигнув Розе.

– То и будет!

– Что «то»? – упорствовал Тед.

– То и будет, что мне жаль, что я тогда сорвалась. Прошу простить меня! – бухнула Дженни на одном дыхании и поспешила к кухонной раковине, начав с шумом перемывать скопившуюся там посуду. – Это же надо! Чтобы в наше время обходиться без посудомоечной машины! – пробормотала она громко и с явным осуждением в голосе.

Ясно было одно! Ни Фрейзер, ни Джон не имели ни малейшего представления о том, что делать и как поступить в связи с возмутительной выходкой Ричарда. Каждый из них чувствовал собственную беспомощность, и оба сильно переживали, но каждый на свой манер. Фрейзера особенно больно задело то, что на помощь к Розе пришли Дженни и, главным образом, ее сын, а не он. Но вообще-то Роза слабо представляла себе ход его мыслей. Фрейзер был безукоризненно вежлив, очарователен и вел себя в высшей степени дружелюбно. Словом, все, как и раньше. Разве что между ними возник какой-то незримый барьер, он стал вести себя с нею еще сдержаннее и, как заметила Роза, при первой же возможности старался уклониться от общения. Впрочем, подобные перемены в поведении Фрейзера совсем не удивили Розу. Наверное, всегда непросто находиться рядом с женщиной, которую когда-то любил, а потом взял и разлюбил. Она ведь и сама ощущала постоянную неловкость в его присутствии: постоянный страх сказать что-то не то или сделать что-то не так. Если бы не та их размолвка, то Роза была бы счастлива быть рядом с ним. Она бы сама умоляла его об этом. Но теперь все иначе. Между ними стена, и ее не перепрыгнуть.

Они могли работать вместе, обсуждать какие-то планы, проводить время с Джоном и Мэдди, и все четверо чувствовали себя в это время вполне комфортно в одной комнате, вот только ни Фрейзер, ни Роза не обменялись за последние дни и парой слов, которые бы что-то значили для них обоих.

Однако больше всего Розу волновало другое. Ее отец чересчур близко принял к сердцу все, что произошло у нее с Ричардом. Он ушел в себя, его мучили раскаяние и ненависть к «этому подонку». На следующий день после незваного визита зятя (подумать только!) отец даже отказался подниматься с постели, избегал смотреть ей в глаза и перестал есть. Он просто лежал и тупо глядел в голую стену возле кровати, выкрашенную белой краской. Даже Фрейзер, приехав, так и не смог, несмотря на все свои старания, поднять настроение другу. Во всем случившемся Джон винил только себя, хотя Роза бессчетно повторила ему, что это не так. И сейчас он был страшно зол прежде всего на самого себя: его раздражала собственная немощь, бесило, что он слаб и ни на что не годен. Но главная его забота состояла в другом. Он понимал, что очень скоро уйдет в мир иной, оставив дочь одну, безо всякой опеки.

Роза была в отчаянии. Совсем не такими она представляла себе последние дни жизни отца в их с Мэдди обществе. Ей было горько осознавать, что она все же плохо знает и понимает отца и, наверное, потому не может вывести его из столь мрачного расположения духа.