для здания, высокой или более центрально расположенной кафедры. В 1575 году построили огромную церковь Иль-Джезу в иезуитском квартале в Риме.

Протестанты строили новые церкви на месте старых отчасти потому, что им причиняли боль руины, а возможно, и потому, что прихожанам не удавалось найти средства, чтобы построить новые здания.

В елизаветинской Англии самыми разрушенными были монастырские церкви, поэтому в обязанности королевы входило восстановление алтаря. Чиновники королевы оказались поразительно беспечными по поводу выплат денег на восстановление.

Другая проблема — передачи зданий — выросла из древних обычаев, существовавших в деревнях. Монастырь Святого Роберта в Нэрсборо всегда получал парчовое покрывало для алтаря. Прихожане, естественно, ожидали, что и королева предоставит подобное покрывало, однако престол так и остался непокрытым.

Простое убранство, скорее всего, оставалось нормой времени. В первой церкви, построенной для исполнения лютеранского служения, замковой часовне в Торгау в 1543 году, находился простой алтарь. Церковь Святого Павла в Ковент-Гардене, построенная в 1631 году, по форме выглядела как простой прямоугольник с галереей.

Самым большим новым зданием протестантов оказался храм гугенотов в Шарантоне (1623), устроенный как простой прямоугольник, с двумя рядами галерей, чтобы в нем могли собираться 5000 человек, здесь же находился дом проповедника и ничего больше. Этот храм уничтожил Людовик XIV в 1685 году.

Большая часть работ проводилась на развалинах старых церквей, как видно по древним церквам Эдинбурга или Амстердама. Иногда использовали для молитв неф старого храма. Кафедру приподняли, к 1548 году появились первые огромные трехэтажные здания.

В некоторых лютеранских церковных зданиях сказывалось влияние кальвинистов, скажем, кафедра устанавливалась перед алтарем, как в Лауэнбурге (1615) или почти наверху алтаря, как в дворцовой церкви в Шмалькальдене (1590), такое устройство получило распространение в Гессене и Тюрингии, несмотря на неодобрение суровых лютеран.

В елизаветинской и якобинской Англии существовала конфронтация между теми, кто использовал молитвенник, и пуританами, осуждавшими его на каждой службе, когда речь шла о Священном Писании. Первые знали, что невозможно найти хорошего проповедника в каждом приходе, они соглашались только на чтение молитв как истинное средство вероисповедания.

Таким образом, доска для чтения книг стала необходимой частью церковной мебели, она обычно размещалась перед конгрегацией, а к востоку от нее располагался чтец. Постепенно доска стала обязательной во всех английских церквах. Несколько английских церквей (в Лейтон-Бромсвоулде в Хантингтоншире при Джордже Герберте и Литл-Хиддинге при Николасе Ферраре) имели по две кафедры равной высоты, одна для чтеца, другая для проповедника, чтобы продемонстрировать, что молитва и проповедь имеют равное значение.

ОДЕЖДА ДУХОВЕНСТВА

На улице лютеранский пастор носил длинное черное одеяние. На некоторых гравюрах Кальвин изображен в дублете (разновидности камзола) и бриджах. Большинство реформаторских пасторов старались не надевать одежду, которая бы выделяла их из среды мирян. Лютеранский накрахмаленный воротник вокруг шеи стал светской новинкой, которую некоторая часть духовенства не одобряла.

Вскоре воротник стал носиться и во время литургии, его размеры увеличивались, пока в XVII веке он не стал подобен мельничному жернову. В некоторых лютеранских церквах, особенно в Северной Германии, воротник встречается и сегодня. Современный воротник священника обязан своим происхождением попытке аскетического духовенства поздней Контрреформации уберечь священников от ношения огромных воротников, таких как у мирян, и ограничиться простыми воротничками. Правила визитации требовали скромности в одежде духовенства. Нам известно о мерах, принятых против немецких пасторов, носивших цветные одежды или туфли с вздернутыми носами, а также и тех, кто подстригал бороды подобно солдатам.

Лютеранские конгрегации порицали священников, появлявшихся на алтарях или на кафедрах, как миряне, в цветной красочной одежде, вскоре подобные происшествия стали рассматриваться как оскорбление, с которым следовало бороться.

Осенью 1523 года Цвингли начал проповедовать в черном одеянии. 9 октября 1524 года Лютер произносил проповедь в черной одежде, в то время как на утренней службе он проповедовал в принятом у монахов одеянии с капюшоном.

Правда, хотя такое одеяние быстро вошло в обиход у реформированных (кальвинистов), лютеранские церкви отличались по скорости его введения. В Аугсбурге прихожане торжественно поклялись не слушать проповедника, носящего ризу, в Вюртемберге ее запретили в 1556 году. Однако в Северной Германии одеяния, особенно стихарь, продолжали использовать гораздо дольше. Стихарь запретили в Нюрнберге только в 1810 году.

В Англии ношение платья стало одним из предметов разногласий между пуританами и сторонниками епископальной системы управления. Спорили, стоило ли носить стихарь в церкви, правильно ли различаются священники по отметкам одежды на улицах. В 1604 году пуританский священнослужитель доктор Рейнольдс вызвал переполох, появившийся в турецком одеянии на судебном заседании в Хамптоне.

Английские каноники 1604 года настаивали, чтобы английские священники, как и лютеране, носили на улицах строгие черные одеяния, а в церкви — стихарь. Во времена Кромвеля пуританин, вице-канцлер Оксфордского университета, как рассказывают, оскорбил общество, появившись в шляпе с загнутыми вверх полями и испанских кожаных сапогах.

ИНТЕРЬЕР ЦЕРКВИ

Протестантский пастор, стоявший на своей английской кафедре около 1600 года, видел многое из того, что было в старой церкви: каменный сосуд для святой воды около двери, купель на своем старом месте, открытый неф со стульями и несколькими скамьями. Мужчины все так же сидели с одной стороны, а женщины — с другой. Оставалась и скамья магната (возможно, сегодня она даже стала больше, здесь находились одна или несколько частных скамей).

Пол устилали камышом и соломой, ведь эта деревенская ризница еще не могла себе позволить покрыть пол плитами, как это делали в некоторых других деревенских церквах. И в конце XVIII века еще были деревенские церкви с непокрытым полом.

В одном из углов церкви могла находиться куча земли, она использовалась для похорон внутри здания. Некоторые пожилые люди по-прежнему молились перед алтарем, что городские женщины ошибочно принимали за поклоны священнику.

Устроенная как и некоторые церкви семьдесят лет тому назад, такая церковь позволяла человеку почувствовать прохладу, здесь не было суматохи, что вызывалось ее оголенностью и обнаженностью. Хотя старая дубовая перегородка по-прежнему отделяла алтарь от остального пространства церкви, церковные галереи наверху исчезли, равно как находившиеся слева и справа статуи. Переместили и картины, висевшие на стенах.

Подновленные фрески вызывали при взгляде на внутренние стены церкви чувство свежести и теплоты. Смущало обветшание, оно придавало церкви отталкивающий вид, скрываемый побелкой.

Если в старой церкви и был орган, то теперь его не было видно. Возможно, его убрали королевские войска, хотя наличие органа не являлось обязательным в законодательном порядке. На стене были начертаны Десять заповедей. Особое впечатление создавали контрасты тьмы и света, уюта и суровости, нагромождений и простоты. Соответственно, внутреннее чувство создавалось теперь собственным вкусом и настроением прихожанина.

Многое