— Ложь!

«Ты слаб и ничтожен. Клятва решила все за тебя…»

— Клятвы! Больше! НЕТ! — сквозь зубы прорычал и чуть не задохнулся от боли, когда невидимые цепи с грохотом падали с его души, даря такую желанную свободу.

Жар все нарастал, пот покрыл липким слоем тело, но он все равно дрожал от холода, не в силах остановиться.

И внезапно все изменилось… Теплые руки, родной запах и нежный голос.

— Ксандер… Ксандер! Ты слышишь меня?

С трудом подняв голову, барс взглянул на любимую женщину, которая стояла перед ним на коленях, обеспокоенно всматриваясь в его лицо.

— Ты… плакала, — прохрипел мужчина, стирая слезинки с ее щек.

А Миа тихо рассмеялась в ответ.

Рука была непривычно тяжелой. Скосив взгляд, он увидел резной узкий браслет на запястье. Его брат-близнец украшал руку Миа. Не просто браслеты, а брачные узы.

— У нас получилось?

Жена улыбнулась и упала в его объятия.

— Как же ты меня напугал. Мы свободны, Ксандер.

— Миа Снежная… А что, звучит?

Ее чарующий смех стал самой лучшей наградой для его израненного сердца.

Мне хотелось смеяться и плакать, танцевать и прыгать, петь и кричать. Мне так много всего хотелось, но я продолжала стоять на коленях, прижимаясь к мужу (какое это, оказывается, волшебное и удивительное слово — муж), и просто молчала. Слова казались лишними и такими ненужными.

У нас получилось. Клятва была снята, брачные браслеты сжимали запястья, и все было хорошо. Но я еще не могла до конца поверить, что это не сон. Казалось, еще чуть-чуть — и я проснусь, и снова будет все по-прежнему: холодный замок, Север и клятва, стоящая между мной и барсом.

Миа Снежная.

Это я?.. Так мечтала, так долго шла и теперь никак не могла привыкнуть к этой мысли.

«У нас будет еще столько лет, чтобы привыкнуть», — прошептал внутренний голос.

Браслет был очень красивым. Словно сотканный из тонкого, но прочного серебра, украшенный узорами и магическими рунами, он сливался с кожей, образуя с ней единое целое. Конечно, было непривычно его ощущать, но я была уверена, что скоро перестану его замечать.

За всеми этими заботами и тревогами я и не заметила, как раны на запястьях затянулись, да и общее состояние улучшилось. У меня больше не кружилась голова, прояснилось сознание, и от былой усталости не осталось и следа.

— Как же ты меня напугал, — прошептала ему, проведя рукой по шее, плечам и стирая с них следы сажи.

Его кожа была такой горячей, словно у Ирбиса начался жар.

Огонь не тронул его, но гарь и пепел оставил. Даже белоснежным волосам досталось. Я осторожно стряхнула черные хлопья с его головы, улыбаясь как дурочка.

— Прости, — вздохнул, закрывая глаза, прижимаясь лбом к моему лбу и замирая, едва дыша. — Ты как?

— Хорошо. Почти не затронуло, — рассказывать о тех словах и ребенке не хотелось. Не стоило пугать Ирбиса раньше времени. Я ведь сама еще не до конца разобралась в том, что услышала. — А ты? Очень больно было?

— Нет. Меня просто заставили окунуться в собственные страхи и сомнения. А это страшнее любой боли… Полезная вещь. Знаешь, что я понял?

— Что?

— Что люблю тебя больше всего на свете.

Это были не просто слова, не они имели значение. Его голос был таким проникновенным, что я чувствовала всю гамму чувств, которые Ирбис испытывал.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала в ответ.

— И что был дураком, когда пытался от тебя отказаться. Прости. Я отступил, поддался своим страхам и чуть не потерял самое дорогое.

— Главное, что все хорошо закончилось. Я ведь все равно не позволила бы тебе сбежать.

Тихо рассмеялся и мягко поцеловал.

— Ты ведь использовала камень.

Я сжала камешек в руке и улыбнулась.

— Да. Свое желание я потратила. Теперь передам по наследству следующему.

— Обещаю, ты никогда не пожалеешь о своем выборе. Нам надо встать. Тебе нельзя сидеть на полу, — спохватился Ирбис, поднимаясь и помогая встать мне.

Поднявшись, он покачнулся, но на ногах устоял.

— Я горел? — недоуменно спросил барс, осматривая руки и тело, почерневшие от копоти.

— Огонь был, он не давал мне подойти к тебе, — призналась ему.

Оказалось, что пока мы обнимались, все жрецы, кроме того юного, ушли, оставив нас одних. В зале еще пахло разнотравьем и растопленным воском.

Юноша поднес Ирбису одежду и обаятельно улыбнулся.

— Вы прошли испытание, — сияя, произнес он.

— Вы удивлены? — произнесла я, принимая у него одежду и протягивая Ирбису рубашку, которую он сразу же принялся надевать.

— Мало кто решается на подобное, и мало кто смог пройти все до конца. Принято считать, что физические муки самые страшные. Но это неправда. Гораздо страшнее встретиться со своими страхами, взглянуть им в глаза, осознать свои ошибки и сделать правильные выводы. Не все выдерживают встречу с собственными сомнениями. А боги не прощают лжи.

— Но мы все прошли? — уточнила я на всякий случай.

Меня передернуло от мысли, какие именно страхи пришлось пережить любимому мужчине. Сомневаюсь, что он когда-нибудь расскажет мне правду, но я не сомневалась, что это было ужасно.

— Да. Богиня благословила ваш брак.

Кивнув, я помогла Ирбису одеться, сосредоточившись на простых движениях. Теперь, когда схлынула волна ошеломительного счастья, включились здравый смысл и страх, что нас так просто не отпустят.

И как в воду глядела.

Когда мы вышли из Храма, нас уже ждал Север в окружении десятка своих головорезов.

Снежный попытался спрятать меня за спину, но не тут-то было. Я не собиралась стоять в стороне, когда дело касалось нашего будущего. Особенно сейчас. Когда муж измотан и устал. Да и не мог лорд устроить заварушку у всех на глазах, да еще у Храма. Он не настолько глуп, но вот его слуги доверия не внушали.

Тем временем Север повел головой, принюхиваясь. Я видела, как сузились его глаза и заиграли желваки на скулах.

— И как ты это провернула? Мне же доложили, что в ту ночь обрюхатить Снежный тебя никак не мог.

Значит, слуги следили и докладывали. Они и сообщили, что критические дни у меня только закончились и забеременеть я не могла. Столько лет прожил в Империи и забыл, на что способна сильная ведьма.

— Зелье есть специальное. Сложное, но очень эффективное, — скрывать правду я не стала. Все равно это ему ничем не поможет. Законов я не нарушала.