дел в соседней Лифляндии. Для получения известий посылались из Пскова специальные разведчики из служилых и посадских людей, допрашивались прибывавшие во Псков выходцы из-за рубежа, читались перехваченные письма, наконец, давали показания по возвращении во Псков русские торговые люди, ездившие за рубеж в Ригу и Митаву по торговым делам. Во всех этих показаниях много преувеличений и неточностей; но зато это живые, бесхитростные рассказы очевидцев, передававших то, что проходило непосредственно перед их собственными глазами и что так или иначе их самих касалось.

Вот, например, данное в воеводской избе показание торговых людей, бывших в Риге, о тревоге в городе перед самым началом военных действий, перед захватом саксонцами Кобершанца: «Были-де они в Риге для своих торговых промыслов и стояли за городом на гостине дворе. И февраля де в 11-й день в 3-м часу ночи учинился в Риге всполох и стреляли из вестовых пушек трижды. И того-де гостина двора дворник иноземец Юрья Петров ходил с того гостина двора в город Ригу про тот всполох проведывать и, пришед из Риги, возил пожитки свои в город. И они-де… спрашивали у него, для чего-де те пожитки свои возит в город, а им-де… с товары своими куда сбиратца. И он-де, Юрья, велел им убиратца, куда они знают, а если-де от осадного времени будет им, рижаном, теснота, и они-де посады свои выжгут и самим-де им будет детца негде и их… не пропустят. А в то-де время ходил он, Юрья, убрався в военное ружье». Началом военных действий вызвано было бегство крестьян из Лифляндии. «Февраля в 21 день псковских стрельцов капитан Тимофей Шестаков да псковитин посадской торговой человек Ивашко Моисеев сказали: как-де они, Тимофей и Ивашко, посыланы для проведыванья зарубежских вестей, и, едучи-де к Риге, стречались в ними рижского уезду пашенных крестьян многое число, бегут от Риги в свейские городы, в Колывань и в Юрьев, и во Псковский уезд под Печерской монастырь. И говорили-де им те крестьяне, что город Рига заперт и их, крестьян, никого в тот город не пущают для того, что от польских людей осажен и свейской-де пригород Ку-канаус и рижские шанцы, которые на реке на Двине, те военные люди взяли и в том-де пригородке и в шанцах засели». «Марта 2-го числа псковской ямщик Мишка Панинской сказал: посыланде он изо Пскова с подводами за свейской рубеж Галанские земли с жителем с Аврамом Михайловым и ехал-де он с ним, Аврамом, от Новгородка к Юрьеву Ливонскому, а не прямою рижскою дорогою для того, что-де, едучи дорогою, русские торговые люди, имян их сказать не упомнит, сказывали ему, Мишке, чтоб-де они в город Ригу не ехали и в город-де их не пустят для того, что-де тот город Ригу воинские немецкие люди розных земель осадили и уездные-де люди с деревень своих бежат в сторону великого государя, куда ближе».

Вот рассказ посадских торговых людей, побывавших в Риге и Митаве и наблюдавших движение саксонских войск под Ригу и военные приготовления в Риге. «1700 г. марта в 8 ден во Пскове в приказной палате перед ближним окольничим и воеводою перед Иваном Ивановичем Головиным с товарыщи псковитин да печеренин посадские торговые люди Петрушка Тарасьев сын Ременник да Андрюшка Гаврилов сын Абрамов сказали: в нынешнем-де 1700-м году в феврале месяце за неделю до Сырной недели поехали они, Петрушка и Андрюшка, с товары своими для торговых своих промыслов за свейской рубеж в город Ригу и приехали в тое Ригу на Сырной неделе в четверток (8 февраля) и были до сырных заговен (11 февраля). А в те-де дни, как они были в Риге, рижские жители около Риги от реки Двины копали рвы и у тое реки в воде возле берега били сваи и хотели к тем сваям делать вал, осыпать навозом, а на реке-де Двине против города лед окололи. И они-де, Петрушка и Андрюшка, ходили того рву и свай смотрить, и начальные-де люди, которые приставлены были к тому делу, их смотрить не пускали, и бранили, и хотели бить, и говорили им, чтоб они того дела не смотрили, и отослали их прочь. И после-де того в сырные заговена поехали они, Петрушка и Андрюшка, из Риги в Курлянскую землю в город Митаву и, отъехав от Риги верст с пятнадцать, наехали они на дороге в деревне стоит свейской рижской караул на дворех, а сколько человек, того они не ведают. И ис тех-де караульных людей вышли к ним пять человек и учали их спрашиват, откуду они и куда едут, и которого государства они люди. И они-де, Петрушка и Андрюшка, сказали тем караульным, что-де они люди руские, а едут для торговых своих промыслов в Нитаву. И те-де караульщики их, Петрушку и Андрюшку, отпустили. И как-де они отъехали от того караулу с полверсты и с ними-де встретились подвод с пятьдесят едут к Риге, а везут лестницы, и щиты, и брусье деревяное, окованые железом. А какие они люди, того они не ведают. А от того-де места стретились с ними конницы человек со сто… И те-де люди учали их спрашивать, что делаетца в Риге и слышно ль-де про нас, воинских людей, и караул у них, рижен, где есть ли. И они-де, Петрушка и Андрюшка, им сказали, что-де в Риге про воинских людей не слышно, а караул-де рижской стоит от них, воинских людей, не в дальнем месте. И тот караул им указали. И они-де спросили, столько на том карауле людей. И они-де, Петрушка и Андрюшка, им сказали: сколько на том карауле людей, того они не ведают, а к ним-де с того караула выходили пять человек. И те-де военные люди, услышав от них те слова, поехали к тому караулу на спех. А они-де, Петрушка и Андрюшка, поехали к Нитаве. И дорогою-де, едучи, стречались с ними ратных конных людей многое число, едут к Риге.

И как-де они, Петрушка и Андрюшка, приехали к Нитаве под город и под тем-де городом противо вышнего города по реке, что словет Великая, стретили они, идут к Риге ратных пеших людей многое число. И к тем-де ратным людем ис того города Нитавы выехал курлянской князь и говорил их начальным людем, чтоб они с теми ратными людьми чрез тот город не шли и в городе бы и в посадех не стояли, а шли бы прямо к Риге. И взяв тот князь их начального одного человека к себе в сани и ездил с