Лотти была ошарашена. Черт побери, прямо так, напрямик.

— Гм, я еще не…

— Я имею в виду, когда они завитком, длина шесть дюймов. Если их выпрямить, будут длиннее. — Эмбер приподняла прядь волос Лотти. — Видишь? Скручены как пружина! Они так быстро растут, что их можно спокойно резать.

— Отлично, приступай. Кстати, а тебе не интересно узнать, что я подумала, когда ты спросила? — с невинным видом осведомилась Лотти.

— Я отлично знаю, что ты подумала, развратница. Раз уж ты сама об этом заговорила, почему бы мне все же не задать этот вопрос.

— Задавай, только я не отвечу.

— Ну вот, всегда все портишь! — Эмбер загребла внушительную прядь волос. — Подожди, сейчас я отрежу этот огромный клок…

— Я ничего не порчу, — поспешно возразила Лотти. — Мыс Тайлером еще не были вместе.

— Ой, извини. Наверное, врачи запрещают. Если тебя только что выписали из больницы, тебе нельзя сразу…

— Я имею в виду, что мы с Тайлером не были вместе ни в каком виде. Он мой начальник. Я его подчиненная. — Лотти сморгнула с ресниц обрезки волос. — И именно так обстоят дела.

Эмбер прекратила щелкать ножницами, обошла кресло и встала перед Лотти.

— Ты серьезно?

— Серьезно.

На лице Эмбер отразилась вся гамма чувств.

— Но… почему?

— Не знаю!

— Он что-нибудь говорил?

— Нет! — крикнула Лотти.

— А ты спрашивала?

— Не-е-ет!

— Хочешь, я сама спрошу его?

— Не-е-е-ет!

— Ладно-ладно, не кричи, а то у меня лопнут барабанные перепонки. — Эмбер продолжала хмуриться. — Только мне казалось, что он без ума от тебя.

— И мне тоже!

— И единственное, что вас останавливало, — это ненависть к нему Ната и Руби. И вот они его больше не ненавидят. Лиана уехала, Себ ушел со сцены, все вроде бы в порядке… все системы работают нормально.

— Именно так.

— Так почему же?

— Честно? — Лотти было мерзко оттого, что приходится произносить это. — Мне кажется, он передумал.

— Почему?

— Потому что Тайлер никогда не ходит вокруг да около. Если бы он хотел что-то сказать, он бы уже давно сказал. У него была масса возможностей, но он не сказал. И еще он обращается со мной так, будто я его сестра. Он помог мне тем, что пустил нас сюда, но это ничего не значит. — Лотти теребила повязку, стягивающую запястье. — Думаю, он действительно был без ума от меня, но несколько месяцев назад, а сейчас эти чувства улетучились. Как пара новых штанов, которые ты считаешь лучшими в мире и обожаешь до такой степени, что не хочешь снимать. — Она помолчала. — А через несколько недель обнаруживаешь, что они тебе совсем не идут.

Эмбер заявила без церемоний:

— Никогда не поверю, что ты не подталкивала его к этому.

Лотти тоже не верила в это. Такое поведение было не в ее характере. Однако на карту было поставлено слишком многое, поэтому она боялась делать какие-либо шаги из страха, что они окажутся неверными.

— Я просто не могу. И вообще, взгляни на меня. — Она указала рукой на гипс, на еще не сошедшие синяки, на инвалидное кресло. — Я не в том состоянии, чтобы атаковать его, правда? Повалить его на землю и вынудить передумать. Во всяком случае, если я ничего не скажу, у меня останется хотя бы гордость.

— И сколько же ты будешь жить здесь? — Эмбер снова приступила к стрижке.

— Еще несколько дней. Пока запястье не окрепнет и я не смогу встать на костыли. Вот тогда и переберусь домой. — Желая сменить тему, Лотти махнула рукой: — В общем, хватит обо мне. Как у тебя дела с Квентином?

— О, замечательно! Просто великолепно! У меня запарка на работе, а он ни разу не возмутился. Ты не поверишь, — с нежностью проговорила Эмбер, — вчера вечером я вернулась с работы в десять, а он приготовил мне потрясающий ужин, даже мясо пожарил!

— Марио никогда бы такое не сделал, — заметила Лотти.

— Знаю. Именно этим они и различаются. — Эмбер покачала головой, и ее бирюзовые, с серебром, сережки тоже качнулись из стороны в сторону. — Квентин такой заботливый. И ему можно доверять. Он такой… внимательный. Понимаешь, что я имею в виду? Он хочет только одного: сделать меня счастливой.

Лотти ответила:

— Понимаю. Только прибавит ли это тебе радости?

— Если ты не прекратишь, — Эмбер нацелила на нее острие ножниц, — я побегу в офис и спрошу у Тайлера, почему он обделяет тебя своим вниманием. Я скажу ему, что ты сохнешь по нему и хочешь…

— Все, прекращаю! — Лотти поспешно подняла руки, показывая, что сдается.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Вот и хорошо.

— Только есть одно ма-а-аленькое замечанием. Если можно, я выскажу его.

Эмбер, полная подозрений, прищурилась:

— И какое же?

— Вчера звонил Марио. Он ни с кем не спал, пока был в отпуске. Ни с одной женщиной, даже с теми, кто отдыхал в одиночестве. Он просто не хотел, — сказала Лотти.

— Это он так говорит.

— Но это правда, потому что ему не нужно врать мне. Вообще-то, — добавила Лотти, — я была бы рада, если бы он спал с кем-нибудь, со всеми, кто ему нравится, потому что я начинаю беспокоиться за него. Марио никогда прежде не соблюдал целибат. Знаешь, я действительно думаю, что ты…

— Молчи! — Эмбер ударила ее по голове — причем довольно болезненно — металлической расческой. — Мне безразлично, что ты думаешь. У меня есть Квентин, и с ним я счастлива, большое тебе спасибо.

— Как ты можешь? Я же инвалид. — Потерев ушибленное место, Лотти запоздало вспомнила о золотом правиле: не раздражай парикмахера на полпути к окончанию стрижки.

Может, Эмбер все равно, что жизнь с Квентином не приносит ей радости?

С каждый разом, когда объявляли новую задержку рейса, настроение пассажиров ухудшалось. Теперь же, когда они наконец оказались дома, их настроение улучшилось. Самолет прилетел с опозданием на девять часов, но они в Бристоле и хвала Господу за это.

Единственным исключением был Марио, которого все это не волновало. Что до него, аэропорт такое же место, что и любое другое, здесь тоже можно провести какое-то время. И вообще, к чему ему стремиться, кроме встречи с Натом и Руби?

Не к чему.

Ну и ладно. Стащив свой чемодан с транспортера, он покатил его через толпу к таможенному контролю. Даже провоз запрещенного алкоголя, спрятанного в багаже, через «зеленый коридор» больше не доставлял удовольствия, потому что теперь разрешалось ввозить что угодно в любом количестве.