тем в стихах вполне возможно подобающим образом подражать всему, чему угодно.

Общими также и для некоторых видов прозы являются и такие утверждения, что цель поэзии – это возможность привлечь слушателя чудесными рассказами и что волновать нужно только людей образованных. При этом, как мы уже сказали, истинное достоинство автор считает недостижимым. Если первое утверждение имеет в виду слушателя понимающего, то оно ничем не отличается от второго, ибо только образованный человек и обладает пониманием, в особенности же пониманием прекрасного. Поэтому второе утверждение более приемлемо, чем первое. Однако оба они указывают, так сказать, только цель, которой могут достичь прекрасные стихи, и не объясняют, что такое сами эти стихи и в чем их волнующее воздействие. Кажется, что с этой точки зрения многие настоящие произведения, волнующие поворотами событий, чудесными рассказами и патетическими речами, они будут предпочитать тем, которые отлично сделаны, но нимало не обладают этими свойствами. Они испытывают сострадание и волнение, главным образом когда налицо есть и мысли, но достоинство произведения усматривают в том, что является помимо них в результате отделки.

Далее, если кто говорит, что достоинство поэта – в умении прекрасно сложить всякое стихотворение, то этим он только ставит, а не решает вопрос. Ведь мы доискиваемся до сущности поэтического дара, когда спрашиваем: «Как хороший поэт должен слагать стихи, чтобы слагать их прекрасно?» – а нам отвечают: «Прекрасно!» Когда же автор требует этого от произведений всех родов, то из этого следует, что такое достоинство еще не являлось на свет: ведь никто еще не умел делать все прекрасно! Да, по-моему, это и невозможно, и никто не смог бы этого сделать, – ведь даже в отдельных поэтических родах поэт не всегда одинаково удачлив. Вот если он говорит об умении слагать стихи, обладающие достоинством, то это уже не столь нелепо, хоть и тут сперва надо узнать, в чем состоит достоинство поэзии, и лишь при рассмотрении этого станет ясно, что достигший его – хороший поэт и что в этом достоинстве и состоит сущность совершенного поэта. Но так как он утверждает, что все дело – в умении прекрасно сочинять, то мы, так рассуждая, не сможем знать, обладает ли прекрасно сочиняющий достоинством поэта. Если же он относит сказанное ко всей поэзии вообще, т.е. как к эпиграмматистам, так и к Сапфо, то это может лишь значить, что хороший поэт есть сочинитель прекрасных поэм, – «а так ведь было и до Феогнида!» 24.

Что касается тех, кто требует способности соблюдать уместность 25 во всяком роде поэзии, то против них говорит то, что поэту нужно выполнять еще многое, кроме этого; к тому же, если понимать уместность в философском смысле слова, то сами они представляют ее несуществующей и невозможной, если же соразмерять ее с отдельными лицами и действиями, то и тут то же самое, ибо поэт в одних случаях сможет сохранить уместность, а в других не будет ее знать и не сможет сохранить. Если же под уместностью в поэзии [иметь в виду то, что поэт должен обладать мудростью, и что] он нуждается в обширном опыте, а без этих данных не может прекрасно сложить стихотворения, – то этим они определяют поэзию как способность творить уместно, а не говорить, как же творить, чтобы это было уместно.

А в чем ошибаются остальные, – это легко увидеть из того, что сказано раньше.

Примечания О стихах. Книга V

1 В данном фрагменте Филодем выступает против некоего оппонента, который требует от поэзии одновременно наслаждения и пользы.

2 Имеется в виду Гераклид Понтийский (IV в. до н.э.), ученик Платона и Спевсиппа в Афинах, автор сочинений на темы грамматические, этические, историко-географические, изобилующие мифологическими вымыслами и чудесами. По Диогепу Лаэрцию, он автор сочинения «О поэтическом искусстве и поэтах».

3 Тимей (IV – III вв. до н.э.) – историк, родом из Сицилии, живший в Афинах и вернувшийся в глубокой старости на родину, где и умер. Ему принадлежит история Сицилии в 68 книгах и ряд хронологических исследований. Современники критически относились к его таланту историка. Однако Цицерон утверждал, что Тимея можно считать «самым образованным» и его сочинения отличаются «замечательным богатством содержания, разнообразием мыслей и отделанной стройностью слога» («Об ораторе» II 12, 58).

4 Филомел (IV в. до н.э.) – ученик Исократа, автор некоей школьной поэтики, опиравшейся на «Поэтику» Аристотеля (например, разделение трагедии на шесть основных частей).

5 Мимограф – сочинитель мимов, драматических сценок комического характера из обыденной жизни.

6 Ареталог – сочинитель историй о нарочито возвышенных добродетелях и подвигах; первоначально рассказывал о чудесной силе богов. Однако религиозная окраска повествований рано утратилась. Светоний («Октавиан» 74) рассказывает, что за столом Октавиана Августа на трапезах сидели и ареталоги – «сказочники».

7 Праксифан (IV – III вв. до н.э.) – философ-перипатетик с о-ва Родоса (или Лесбоса), ученик Феофраста. Занимался теорией, грамматикой, написал трактаты «О поэтах» и «О стихах».

8 Деметрий Византийский – автор очень богатого и разнообразного по содержанию сочинения «О стихах» (Атеней X 452d; XII 548d; XIV 633d). Его отождествляют с перипатетиком Деметрием, другом Катона Младшего (Плутарх, «Катон Младший», гл. 65, 67 сл) или с историком Деметрием Византийским (Iensen Chr. Philodemus über die Gedichte, fünfter Buch… Berlin, 1923, S. 97).

9 Неоптолем Парионский (ок. III в. до н.э.) – греческий поэт и грамматик, автор трактата о поэтическом искусстве, «О гомеровских глоссах» и об эпиграммах. Имел, видимо, отношение к Академии, так как он, как и Платон, отводит большое место поэтическому вдохновению (dynamis, mania toy poiētoy). Возможно, что он был учеником Гераклида Понтийского. Горацию известно учение Неоптолема о «науке» и «таланте» («Наука поэзии» 408 – 415 «ars» и «igenium»), а также о «пользе» и «наслаждении» в поэзии (там же, 333 – 346 «prodesse» и «delectarē»).

10 Аристон Хиосский (III в. до н.э.) – греческий философ-стоик, ученик Зенона, выдвигавший учение о добродетели и переносивший на поэзию этические категории. Автор риторического трактата (Диоген Лаэртский VII 160); его фрагменты помещены в сборнике Арнима SVF I, фрг. 333 – 403.