Теперь о нас с тобой. В бумажнике покойного обнаружили составленный тобою договор. Естественно, обратились ко мне. Следователь прокуратуры, Дмитрий Иванович Шапошников. Вчера я имел счастье с ним увидеться. Пришел ко мне в контору познакомиться с коллегой на вольных хлебах, заодно побеседовать об общем, увы, покойном клиенте. Я с дорогой душой пошел на сотрудничество с госсектором, рассказал все, что знал, посетовал, что знаю мало. Не привелось видеть Муратова в живых. Объяснил, что в тот день отсутствовал по семейным делам. А ныне покойного Муратова, к сожалению, принимала и оформляла старинная подруга жены, любезно за конторой смотревшая.

Девушка во всех отношениях приятная и достойная, однако вне служебного соответствия и ума невеликого. Только по этой уважительной причине можно принять явного психа к производству и в компьютер его заложить.

Дмитрий Иванович со мною согласился, однако возымел желание удостовериться лично, сколь малым объемом серого вещества ты, дитя мое, располагаешь. Не посрами меня, посоответствуй образу, особенно стараться не придется. Коллега записи твои на календаре посмотрел, фыркнул и оттаял малость. Так что имеет представление об особенностях твоего стиля и мышления.

Мы почти приехали, последние заметки к твоему сведению. Это дело Дмитрия Ивановича интересует формально, клиника и самоубийство его вполне устроят. Сделай ему и мне любезность, не искушай его иными версиями, будешь идеальным свидетелем и, что особливо для тебя ценно — одноразовым!

Для всех будет лучше, если ты станешь придерживаться моего разъяснения наших отношений, что мы знакомы через Прекрасную Даму и твою подругу Веру. Остальные прелестные истории желательно оставить для иного круга слушателей и поберечь время занятого Дмитрия Ивановича. Договорились?

— О.К, — кратко ответила я, вылезая из машины подле мрачного здания прокуратуры.

Несмотря на увещевания Отче, олимпийским спокойствием я похвастаться не могла, ибо приобщалась к таинствам внутренних дел и юриспруденции впервые в жизни. Ранее сей опыт меня миновал.

В сопровождении Валентина я проследовала по длинным коридорам, и очень скоро мы оба были приняты в скромном служебном кабинете следователем Д.И.Шапошниковым. Дмитрий Иванович оказался приятным мужчиной средних лет с уверенными манерами. Он приветствовал нас обоих и вскоре попросил Валентина обождать за дверью.

Собеседование со следователем вышло непродолжительным и насыщенным. К моему искреннему удивлению лишь четверть уделенного времени и внимания Дмитрий Иванович направил на непосредственный предмет, а именно, на краткое знакомство с четой Муратовых. Остальное время вкупе с вниманием он счел нужным посвятить выяснению моих личных и служебных связей с Отче Валентином.

Поначалу я несколько опешила от дотошности и изобретательности вопросов, затем решила, что такова методика следствия, и не мне советовать следователю, чем ему интересоваться и в какой очередности. Чуть ли не час я рассказывала в более чем утомительных подробностях о своем отдалённом прошлом.

Как в отроческом возрасте, в разгар летнего сезона я познакомилась в пионерском лагере «Заречье» с девочкой по имени Вера, как за 24 дня лагерной смены мы подружились настолько крепко, что продолжили знакомство в Москве, несмотря на различие мест проживания. Я обитала на Юго-Западе, она жила на Проспекте Мира, мы встречались на полдороге, обыкновенно в центре. Как с годами наша детская дружба не ослабла, наоборот, крепла и мужала год от года, питаясь девичьими романтическими секретами. Как с окончанием школы судьба и склонности разбросали нас с Верой по разным учебным заведениям. Я выбрала ГИТИС (государственный институт театрального искусства), а Вера пошла учиться на иностранное отделение пединститута им. Крупской, где специализировалась в русле романских языков — испанского и французского. Как в студенческие годы Вера завязала знакомство с третьей по счету девушкой, Мариной Головинской. Они дружно закончили свой языковый факультет и через какое-то время оказались коллегами, переводчиками в одном НИИ, я никогда не помнила полного названия. Как знакомство Веры с Мариной шло параллельно с нашей дружбой, таким образом Марина со временем оказалась в числе моих подруг, точнее, близкой приятельницей. Тем временем Верочка вышла замуж, я благополучно развелась, а Марина томилась в девицах, что нас несколько сблизило, тем более, что семейные обязанности слегка отдалили Веру от девичьего круга.

Три года назад, Марина наконец вышла замуж, мы с Верой приветствовали это событие и рождение у Марины дочки.

Долголетнее чувство дружбы с Верой и Мариной привело меня естественным путем к знакомству с их мужьями. Мужа Веры, Виктора я знаю давно, мы дружим семьями, замужество Марины повлекло за собой тот же результат.

На этом месте обстоятельного рассказа я сделала нелояльную ремарку в том духе, что мужей подруг положено одобрять в любом случае, а поздний брак требует особой деликатности. Три года Марининого счастливого брака настроили меня благожелательно к ее мужу, а были некоторые опасения, впрочем, это совершенно неважно.

Поэтому, когда у Марины с мужем возникла необходимость везти ребенка на операцию, я без колебаний согласилась посидеть в его конторе, благо у меня был библиотечный день. Марина, бедняжка, очень волновалась, и было бы бесчеловечно отпускать ее одну. К тому же Валентин трогательно привязан к маленькой дочке, и сам меня просил. Я не могла устоять против просьб дружеской четы, хотя поле деятельности Валентина меня стало полной неожиданностью.

Наверное, предположила я, следовало переадресовать неожиданных клиентов заведения легальному владельцу, но неопытность в деле и в обращении с компьютером в частности, привели к неожиданному результату. Я взялась исполнить поручение Муратова и передать его лекарство Валентину для дальнейшего анализа.

Моя добросовестность в изложении фактов, многочисленные подробности и детальные ответы на каверзные вопросы, должно быть, убедили Дмитрия Ивановича в чем-то основательном. Он задал несколько беглых вопросов относительно четы Муратовых, поинтересовался моим впечатлением насчет душевного здоровья усопшего и реакции супруги, поспешно выразил удовлетворение моим визитом и отпустил с Богом.

Отче подхватил меня у дверей кабинета, взял наши пропуска и откланялся. На обратном пути, на пороге прокуратуры я произнесла после долгого размышления.

— Сложная наука ваша юриспруденция, Отче. Как ты работаешь с клиентурой, я не ведаю, однако в результате дружеской беседы с Дмитрием Ивановичем у меня сложилось впечатление, возможно, что превратное. Будто бы он подозревает, что именно мы с тобой, стакнувшись заранее в неизвестных целях, заманили сначала чету Муратовых к тебе в контору, выудили у них семейные секреты, затем, сговорившись, проникли к ним в квартиру и зверски обоих убили в тех же неведомых целях. Однако, даже более, чем цель злодеяния, Дмитрия Ивановича интересует место, время и подробности нашего знакомства, не исключая интимные аспекты!

Валентин долго смеялся, потом добавил, что вынес аналогичное впечатление, почему просил меня покривить душой и не обнародовать факта нашего многолетнего знакомства, иначе пришлось бы обоим готовить алиби и свидетелей.