…Стрельба велась по площадям, усилий артиллерийских средств в одном направлении было недостаточно, стрельбы было много, но стреляли разрозненно друг от друга. Противник же к 12.07.43 г. сумел организовать свой огонь, особенно на главном участке его наступления, которое выходило на узел дорог и важный пункт – Прохоровка.

Особенно сильный огонь противник вел из районов: роща 1 км юго-вост. совхоза «Октябрьский», совхоз «Октябрьский», роща юго-зап. отделения совхоза «Сталинское», с. Сторожевое и совхоз «Комсомолец»[317].

Абсурдная, по сути, ситуация: артиллерия ведет огонь в целях обеспечения ввода армии в сражение, а командуют ею из штаба фронта, не имея надежной связи со штабом артиллерии армии. Но это была реальность, с которой приходилось считаться командарму.

В силу этого вся тяжесть поддержки наступления легла на корпусную артиллерию, которая по составу и возможностям не была рассчитана на решение крупномасштабных огневых задач. Подразделения самоходно-артиллерийских и истребительно-противотанковых полков были использованы для усиления и поддержки наступающих танковых бригад. Боевой состав советских артиллерийских частей, участвовавших в контрударе 12 июля 1943 г., отражен в табл. 24.

Ротмистров все это прекрасно знал, но не в силах был что-либо изменить. Из боевого донесения штаба 5 гв. ТА на 10.00 12.07.1943 г.:

«1. В виду малой насыщенности артиллерии (10 иптабр из подчинения армии выведена, 1529 сап на огневые позиции не вышел) артиллерийская подготовка, начатая в 8.00, – прошла слабо»[318].

Наблюдая за работой артиллерии со своего НП, командарм хорошо представлял обстановку в корпусах. Профессиональный танкист с большим боевым опытом, он как никто понимал положение комкоров и комбригов в сложившейся ситуации. Наступать приходилось, что называется, с чистого листа, а противник, судя по ходу боевых действий в предыдущие дни, явно неслабый.

Да и сам генерал-лейтенант П.А. Ротмистров оказался в незавидном положении. Не имея возможности (из-за условий местности) использовать в полной мере потенциал своей боевой техники, лишившись резерва (ПО Труфанова), части первого и половины второго эшелонов (две мехбригады 5 гв. Змк и одной танковой 2 гв. Ттк), не получив необходимой поддержки артиллерии и авиации фронта (располагая лишь одним гаубичным полком), командующий должен был, ударив по самому укрепленному месту в боевом построение наиболее сильного соединения 4ТА, да к тому же перешедшего к обороне, расколоть его и углубиться в боевые порядки неприятеля на 30 км. При этом периодически отбиваясь от налетов собственной авиации (об этом чуть позже).

Немало всплыло проблем и в самих корпусах. Так, командир 29 тк генерал-майор И.Ф. Кириченко был не новичком в военном деле, в качестве комбрига участвовал в Московской битве, при этом показывал не только личное мужество, но и профессионализм в сложной обстановке. Однако Иван Федорович еще не имел опыта самостоятельного управления таким крупным соединением, как корпус, и бой под Прохоровкой в должности комкора был для него первым. Вместе с тем штаб 29 тк как орган управления соединения был только сформирован. И хотя личный состав прошел хорошую четырехмесячную школу в учебных лагерях, главным мерилом качества боевой подготовки оставался настоящий бой. Именно в нем вырабатывался профессионализм командиров-управленцев, налаживался и притирался механизм работы штабов, умение поддерживать взаимодействие в ходе боя.

Командир 29 тк генерал-майор И.Ф.Кириченко {справа) ставит боевую задачу командиру 32 тбр полковнику А.А.Линеву. Июль 1943 г. (Архив автора)

18 отк был включен в состав армии перед маршем к Прохоровке. С генералом Б.С. Бахаровым П.А. Ротмистров был прежде знаком, но в боевой обстановке вместе им предстояло действовать впервые. Командарм был недоволен тем, как Борис Сергеевич организовал марш корпуса из Острогожска. Его соединение растеряло по пути много техники, штаб и комкор явно недооценили всю сложность порученной задачи. И хотя к утру 12 июля ремонтные бригады вместе с экипажами восстановили основную часть вышедших из строя машин и корпус был вполне боеспособен, чтобы понять возможности комкора, исключить ошибки с его стороны в предельно сложной обстановке, помочь скоординировать работу его штаба с армейскими частями, Павел Алексеевич направил в соединение начальника штаба армии генерал-майора В.Н. Баскакова.

Для танкового боя характерны высокая динамика и резкие изменения обстановки, поэтому очень важно в этих условиях жесткое управление танковыми соединениями, устойчивая оперативная связь с бригадами, минимальные сроки прохождения приказов и распоряжений. Условий же для выполнения этих требований не было, возникли сложности с обеспечением связью в звене «бригада – корпус», и особенно «батальон – бригада», к тому же управления некоторых бригад еще не прошли проверку боем. Одним словом, армия вступила в свой первый бой. Поэтому как командарм, так и командиры всех уровней стремились перед началом сражения быть в передовых частях. Вечером 11 июля генерал И.Ф. Кириченко, оставив на КП начальника штаба полковника Е.И. Фоминых, уехал в 31 тбр полковника С.Ф. Моисеева, а своего заместителя полковника А.В. Егорова направил в бригаду А.А. Линева.

В 8.30 с юго-зап. окраин поселка «катюши» 76 гв. мп дали заключительный залп. На мгновение взрывы прекратились, над полем установилось относительное затишье. Как вспоминали потом очевидцы, в течение нескольких минут по полю прошла шелестящая волна, похожая на сильный, но короткий летний дождь. Поднятая взрывами пыль оседала на землю. На какое-то время все затихло. Это были лишь секунды, и сразу же услышали сильный нарастающий гул. С исходных позиций, набирая скорость, шли танки 5-й гвардейской.

Командарм внимательно следил за выходом танковых бригад. Этой минуты он ждал несколько месяцев. Павла Алексеевича назначили командующим еще не существующей армии. Четыре месяца он ее формировал, комплектовал, организовывал обучение личного состава. И вот наступил момент испытания. Нам, не прошедшим тот трудный путь, сегодня сложно понять мысли и чувства человека, на глазах которого проходит боевое крещение, созданное им детище.

«Еще не умолк огневой шквал нашей артиллерии, – вспоминал после войны Ротмистров, – как раздались залпы полков гвардейских минометов. Это начало атаки, которое продублировала моя радиостанция. «Сталь», «Сталь», «Сталь», – передавал в эфир начальник радиостанции младший техник-лейтенант В.П. Константинов. Тут же последовали сигналы командиров танковых корпусов, бригад, батальонов, рот и взводов.

Смотрю в бинокль и вижу, как справа и слева выходят из укрытий и, набирая скорость, устремляются вперед наши славные «тридцатьчетверки». И тут же обнаруживаю массу танков противника. Оказалось, что немцы и мы одновременно перешли в наступление. Я удивился, насколько близко друг от друга скапливались наши и вражеские танки. Навстречу двигались две громадные танковые лавины. Поднявшееся на востоке солнце слепило глаза немецким танкистам и ярко освещало нашим контуры фашистских танков.