б) 31 тбр: в 8.30 после сигнала (залп PC) началась атака без артподготовки и прикрытия с воздуха (выделено авт.) наступающих танков и пехоты. Налеты производятся группами от 8 до 37 шт. «Ме-110» и «Ю-87».

Танки несли большие потери от авиации и артогня противника…В 10.30 танки достигли рубежа совхоза «Октябрьский». Дальнейшее продвижение остановлено беспрерывными воздействиями (так в тексте. – З. В.) авиации противника.

Прикрытие наступающих танков с воздуха отсутствовало до 13.00. С 13.00 прикрытие осуществлялось группами истребителей от 2 до 10 машин»[325].

Начальник политотдела 31 тбр полковник М.И. Поволоцкий докладывал:

«Большие потери, особенно в материальной части, и недостаточно активное продвижение нашей бригады объясняется сильным воздействием авиации противника при отсутствии поддержки наступления нашей авиацией, сильным артиллерийским и минометным огнем противника, при очень слабой нашей артподготовке в момент наступления. Долгое нахождение на исходной позиции танков и личного состава (8 часов) позволило перестроить противнику свою оборону для отражения атаки» (выделено. – З. В.).

Как видим, мало похоже на встречный бой сотен танков. И тем более ничто не подтверждает, что «12 июля с. г. произошло величайшее в истории Отечественной войны танковое сражение, в сквозной атаке которого участвовало до 1500 танков с обеих сторон» (из отчета штаба 5 гв. ТА о боевых действиях под Прохоровкой. – З. В.)»[326].

В 29 тк в атаке приняло участие 199, в 18 тк – 149 танков, всего 348 танков, к тому же эшелонированных в глубину. Кроме того, в районе Сторожевое – Беленихино действовали две бригады 2 гв. Ттк общей численностью 94 танка и 2 тк, имевший в строю 52 боевые машины. В общей сложности Ротмистров мог ввести в бой 494 танка. Со стороны противника (1 тп мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» – 60 танков, часть сил танковых полков мд СС «Мертвая голова» – 15–20 танков и 2 тп мд СС «Дас райх» – 68 танков в этом бою участвовало примерно 143–148 танков. Таким образом, всего в течение дня 12 июля 1943 г. (т. е. разновременно) в бою юго-западнее Прохоровки на направлении главного удара 5 гв. ТА с обеих сторон могло участвовать примерно 642 танка, а также 20 советских САУ «СУ-76М», «СУ-122» и не более 58 штурмовых орудий.

Бой нескольких сотен бронированных машин распался на поединки отдельных групп танков, единое управление которыми было потеряно. Боевые порядки сражавшихся смешались. Единственным доступным средством связи в подразделениях осталось радио. Но если все немецкие танки были оборудованы радиостанциями, работавшими как на прием, так и на передачу, то у советских «Т-34», не говоря уже о «Т-70», радиосвязь была лишь на командирских машинах. (Более подробно о недостатках наших боевых машин смотри «Приложение. Документы 4, 5».)

По свидетельству ветеранов-танкистов, 5 гв. ТА, которая изначально формировалась как гвардейская, в этом отношении находилась в более выгодном положении, чем другие соединения. Радио было установлено на танках даже у командиров взводов, а на отдельных линейных машинах имелись радиоприемники, работавшие лишь на прием – для получения приказов от командира. В других соединениях не было и этого. Полноценная связь имелась только до командира роты включительно. Все остальные действовали, ориентируясь на танк командира, – по принципу «делай как я». В условиях ограниченной видимости при скоплении большого числа техники на относительно узком участке это лишало экипажи практически всякой связи.

Зная эту особенность, немцы использовали ее в полной мере. При атаке весь огонь танков, штурмовых орудий и ПТО сосредоточивался прежде всего на танках с антеннами. Кроме того, наши радиостанции были ненадежны. Как рассказывал мне ветеран 18 отк М. Довбыш, хватало одного-двух хороших попаданий в танк (не пробоин), и от сотрясения рация переставала работать. Об этом же свидетельствует и отчет командования 29 тк, в котором указывается, что на «СУ-152» после пяти-восьми выстрелов из собственных орудий отказывала радиостанция. Все это не позволяло командиру гибко и оперативно управлять подразделением в бою, концентрируя его огонь и силы в нужном направлении (или конкретные объекты).

В таких условиях особую роль играли подготовка и опыт командира экипажа и механика-водителя. В сражении на Прохоровском поле в полную меру проявился «врожденный порок» «тридцатьчетверки». В предвоенные годы, стремясь уменьшить размер танка, конструкторы убрали место пятого члена экипажа – наводчика, передав его функции командиру. Это значило, что с началом боя экипаж оставался практически без командира, так как тот физически не мог выполнять две обязанности сразу. Все его внимание было сосредоточено на стрельбе из орудия. А потому действия экипажа сковывались, его внимание было сконцентрировано больше на самообороне. Из-за этого существенно возрастали потери.

Гренадеры мд СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» в противотанковом рву в районе выс. 252 2. На втором плане – насыть железной дороги. (Фото Кинга. NARA USA)

Как удалось установить из недавно рассекреченных в ЦАМО РФ документов, были и другие обстоятельства, существенно влиявшие на повышенные потери отдельных категорий членов экипажей наших боевых машин. В фонде 5 гв. ТА мною обнаружено донесение о потерях танковых экипажей армии с 12 июля по 1 августа 1943 г.[327] Из этого документа следует, что самая большая убыль наблюдалась среди механиков-водителей и командиров орудий средних танков. Причем разница в цифрах убыли радиотелеграфистов и механиков – водителей средних танков, которые находились в одной и той же части «тридцатьчетверки», но по разные стороны корпуса, как и между командирами орудий и командирами башен, находившихся по разные стороны орудия, отличаются в разы! Например, за указанный период выбыло из строя: механиков-водителей – 136, радиотелеграфистов – 55, командиров орудий – 181, а командиров башен – 56. Следовательно, разница в первом случае более чем в 2 раза, во втором – более чем в три. Если сравнить количество убитых по тем же категориям, то тенденция сохраняется, а разрыв возрастает. Безвозвратные потери механиков-водителей превышают безвозвратные потери радиотелеграфистов более чем в 3 раза (75 и 27), а разница между безвозвратными потерями командиров орудий и командиров башен составляет более чем 4 раза (75 и 17). Это свидетельствует о том, что артиллеристы противника и наводчики орудий его танков точно знали штатные места ключевых членов экипажа «Т-34» и при любой возможности старались вести огонь именно по этим частям танков. Чем-то другим столь большой разрыв в потерях объяснить трудно.