– Очень даже может быть. Такой жук, хотя родом не с Одессы, как такое возможно, не понимаю.

– Дядя Саша, мне надо ехать. Увидимся вечером.

– Для вас, Матвей, все открыто в моем доме и в моем ресторане.

* * *

Матвей проснулся по будильнику. Впервые с момента исчезновения Калины. Не открыв толком глаза, потянулся к телефону. Входящих вызовов не было. Набрал телефон Калины. Вне зоны действия сети.

Надо идти на работу. Сегодня встреча с Оскаром. Вчера до глубокой ночи готовили встречу. Предложение. Снова и снова смотрели на цены, думая, что еще можно снизить, и снова и снова приходили к выводу, что это дно. Дальше опускаться было некуда.

Матвей встал. Душ. Для завтрака не было аппетита. Когда он в последний раз ел с аппетитом? Матвей не мог вспомнить. Эти дни были как в тумане. Сколько туман продолжается, и как долго может длиться эта неопределенность? Кому было нужно похищать Калину и удерживать ее без предъявления требований? Матвей решил, что сегодня он пойдет в полицию и напишет заявление. Как он представится в полиции? Женихом? Что скажут родители Калины? Это имеет значение? Генерал успокаивает и говорит, что все обойдется. Говорит, что лучше, чем ищут его люди, милиция все равно искать не будет. И в это Матвей верил. Он видел справки. Он слышал доклады. Люди роют землю. Пока без результатов. Но результат будет. Тот или иной, но результат будет. Когда? Какой? Что Матвей должен делать? Что он может сделать? Какую важную возможность он упускает из виду?

Матвей уже ехал к офису. Половина десятого. Он будет через десять минут. Во сколько просыпаются принцы? Оскар сказал, что будет утром. Когда Матвей заехал на парковку, то машина генерала уже была там, но, кроме того, поперек парковочных мест стоял огромный, как яхта, Rolls-Royce Phantom, перегораживая четыре парковочных места, включая место Матвея. Матвей поставил свою машину рядом и забежал в офис, охранник показал на открытую дверь большой переговорной.

– Это Матвей Романович, моя права рука, – генерал встал навстречу Матвею и крепко пожал руку.

– Это наш любимый клиент, Оскар, – генерал сделал широкий жест в сторону гостя.

– Ну что, навел я тут вам шухера? – широко улыбаясь безупречной улыбкой, спросил Оскар совершенно без акцента.

– Ну, – многозначно ответил Матвей.

– Как это у вас заведено? Завтра утром, внезапно, в пять часов двенадцать минут прозвучит сигнал тревоги. Все должны стоять одетыми в местах по боевому расписанию.

– А закалку-то не пропьешь, – торжествующе сказал генерал.

– Нет, такую не пропьешь. Пробовал.

– Может, по пятьдесят за встречу? – предложил генерал.

– До десяти утра не пью, – сказал Оскар, и часы в переговорной пробили десять. – А вот после десяти можно.

Генерал налил три рюмки. Выпили.

– Алексей Алексеевич, испытывая невозможное уважение к вам и вашей стране, я приехал лично, чтобы сказать…

– Нет, – сказал Матвей, перебивая высокого гостя.

Оскар и генерал с удивлением посмотрели на выскочку.

– Да, – сказал Оскар.

– Так это же другое дело, – полез обниматься генерал.

– Нет, – сказал Оскар.

– Как это? – генерал сделал вид, что не понял.

– «Да» в смысле я приехал сказать «нет».

– Но сказали «да».

– Нет, я сказал «да», потому что Матвей сказал «нет». В смысле он опередил меня и сказал «нет» за меня.

– Ты ведь не служишь и в его армии? – строго спросил генерал, как будто был готов вызвать расстрельную команду.

– Нет. То есть да, не служу! – отрапортовал Матвей, вытянувшись по стойке смирно. – Так точно. Извините. Виноват.

– Слушайте, вы меня запутали.

– По пятьдесят?

– До десяти? Нет, хотя, давайте.

Полковник налил в три стопки. Выпили.

– Поговорим издалека. Не торопясь.

– Генерал, а помнишь, как мы эшелоном ехали по стране на стрельбище…

– Часто вспоминаю.

– Матвей, ты не грусти. Мы до часу напьемся и песни будем петь. Только я все равно ничего не куплю. Другим обещал.

– Оскар, можно вопрос? – спросил Матвей.

– Конечно, если генерал считает, что ты можешь пить со мной, значит тебе все можно, и не спрашивай разрешения, портишь момент.

– Когда вы своему продавцу сказали, что отказали генералу, что почувствовали?

Генерал быстро посмотрел на Матвея, потом на Оскара. Оскар улыбался как на афише.

– Хм. Буду с тобой честен. Мне не понравилось, как он улыбнулся. Нехорошо он улыбнулся. И что-то у меня екнуло. А ты это к чему спросил?

– Просто. У меня гипотеза одна есть.

– Какая? И это. Ты не мог бы свой телефон убрать? Что ты все смотришь на него? Все, кто тебе нужен, уже здесь. Прошу тебя, уважь.

Матвей убрал телефон в карман.

– Так что за гипотеза?

– Оскар, она не проверена. Я потом поделюсь, когда буду знать, что работает.

– Говори.

– Понимаешь, если я ее тебе скажу, как я потом тебе продавать смогу? Ты ведь меня насквозь будешь видеть.

– Говори.

– Нет.

– Что?! Генерал, прикажи ему!

– Да он гражданский. Мне не подчиняется. Да и ты от сделки отказался, так что ты теперь получаешься условный противник, а не безусловный друг. Может, по пятьдесят?

– Нет. Пока он мне не скажет.

– Да ладно вам, так просто на ходу придумал, – спокойно сказал Матвей.

– Теперь не верю тебе!

– Главное, чтобы вы теперь своему продавцу снова поверили, – сказал Матвей, глядя в окно.

– Генерал, что это за человек, как он с покупателем разговаривает?

– Оскар, можно один вопрос?

– Хватит твоих вопросов… Ладно, что хотел?

– А кто обидится или не поймет тебя, если ты у генерала купишь? Есть такие?

– Ну есть, конечно.

– Есть среди них те, от кого зависит ваша жизнь?

– Аллах милостив, нет.

– Тебя поймут, если ты купишь у генерала?

– Конечно, поймут и скажут: «Мы с самого начала знали!»

– Вы согласны, что наши изделия лучше, надежнее и дешевле?

– Это очевидно.

– Я понял, в чем дело, мне надо подумать, – сказал Матвей, рефлекторно достал телефон и посмотрел на него.

– Матвей, послушай, ты не уважаешь меня. Я попросил не смотреть на телефон, – Оскар говорил без злобы, с интонацией обиженного ребенка.