Оба описания поразительно точно совпадают с недавно обнаруженным изображением Елизаветы кисти художника мастерской Маркуса Герартса Младшего. На этом портрете ей шестьдесят два или шестьдесят три года. В 1958 году он был куплен у одного нью-йоркского арт-дилера богатой американкой Рут Колтрейн Кэннон, которая отдала его в «Садовый клуб» штата Северная Каролина. Картиной украсили вход в «Сад Елизаветы» в городке Мантео на острове Роанок. Там она и висела, пока в 2008 году один ученый не обратил на нее внимание: портрет оказался редчайшей находкой[1111].

«Портрет из Мантео» представляет собой полную переработку портрета, выполненного Маркусом Герартсом в 1592 году для сэра Генри Ли. На ней стареющая королева изображена безжалостно-реалистично[1112]. Все лицо покрыто морщинами. Надменный взгляд, вытянутый нос с небольшой горбинкой. Темные глаза смотрят пронизывающим взглядом, рот сморщен, ничто не скрывает того обстоятельства, что корона и жемчужины крепятся на большом, золотисто-каштановом парике. Виднеются едва заметные пряди ее собственных седых волос. У королевы — длинная, тонкая шея, как у ее матери. Приглядевшись, можно увидеть, что кожа раздражена постоянным использованием притираний, мазей и пудры, а также красок, придающих губам и щекам красноватый оттенок. Вокруг рта щеки будто защемлены, скорее всего из-за отсутствия в этих местах зубов.

Сам факт наличия «Портрета из Мантео» опровергает популярные теории о том, что в пожилом возрасте чувствительная к своей внешности королева приказывала уничтожать все реалистические ее изображения[1113]. Такое мнение тоже возникло не на пустом месте: сохранился документ приказа Тайного совета от 1596 года. Однако подробное его изучение показывает, что уничтожению подвергались лишь портреты, выполненные «всякого рода неискусными кустарями». Очевидно, в Тайном совете пытались не допустить широкого распространения вульгарных изображений королевы, создававшихся в основном лондонскими и антверпенскими печатниками. И ни слова об уничтожении реалистических портретов, созданных искусными мастерами. В конце концов, в то время было попросту невозможно обыскать все дома во всех городах с целью найти и уничтожить портреты королевы, объясняя это тем, что она на них выглядит «на свой возраст»[1114].

В 1592 году Исаак Оливер, блестящий протеже Николаса Хиллиарда, который впоследствии женится на сводной сестре Маркуса Герартса Младшего Саре, выполнил миниатюрный портрет Елизаветы, писанный с натуры. Портрет этот должен был служить образчиком для создания гравюр (именно поэтому он не окончен). И на нем королева выглядит ровно на свои пятьдесят девять лет[1115]. Она не беспокоилась о том, что получится в результате, потому что в дальнейшем с Оливером взаимодействовать не планировала. Но нам не известно ни о каких «гонениях» на гравюры, выполненные с портрета кисти Оливера. Скорее наоборот. Образчик использовал крупный лондонский книгопродавец и печатник голландского происхождения Ганс (Джон) Ваутнел. Он отослал шаблон Оливера крупнейшему в Европе граверу Криспину де Пассе, который в течение нескольких лет создавал на его основе медные офорты[1116].

Считается, что любимым образом Елизаветы в последние годы была так называемая «маска юности» из серии картин Николаса Хиллиарда, в чьей мастерской начиная с 1594 года было создано около двадцати миниатюр в этом стиле. Речь идет о портрете, который никоим образом не выдает возраста королевы. Напротив, ее лику намеренно приданы черты и особенности, характерные для двадцати-тридцати лет[1117]. Каноническим образцом этой линии портретов является «Портрет Елизаветы с радугой», предположительно заказанный Робертом Сесилом Маркусу Герартсу в 1602 году по случаю визита Елизаветы в новый дом советника на улице Стрэнд, славившийся своими сбегающими к Темзе садами[1118].

Во время торжественного приема царственной гостьи были прочитаны стихи, в которых Елизавета сравнивалась с Артемидой-Кинфией, Фебой и Флорой. Также состоялось шествие, завершившееся тем, что одетый в турецкие наряды слуга преподнес королеве великолепную мантию[1119]. На «Портрете Елизаветы с радугой» Елизавета — в украшенной рубинами короне с луной, в правой руке она держит радугу. Картина сопровождается надписью: Non sine sole iris («Нет радуги без солнца»).

Другими словами, Елизавета предстает солнечной королевой (Феба была бабкой Аполлона, бога солнца). Но она также и богиня луны, обладающая всеми присущими этому образу свойствами: женской силой, непорочностью и соблазнительным обаянием. Платье вышито распускающимися цветами — символами плодородия и возрождения. Свернувшийся на рукаве змей, в свою очередь, символизирует мудрость. В его пасти мы видим красного оттенка драгоценный камень в форме сердца — это означает, что королева правит умом, а не сердцем. Не может не привлечь взора роскошная мантия, одна сторона которой сшита из бледного шелка с вплетенной серебряной ленточкой, а другая из оранжевого — цвета солнца — сатина. Возможно, перед нами тот самый подарок, полученный королевой от облаченного в турецкий наряд актера. На мантии также есть изображения глаз и ушей, означающие, что королева бдительно следит за своими подданными[1120].