Другая причина относительного бессилия фактора количественного и промышленного превосходства государств Антанты кроется в самом характере борьбы. Когда на стороне каждой из противоборствующих сторон воют миллионы солдат, а войска растянуты на сотни километров, то трудно (а в Западной Европе и невозможно) поставить точку в противостоянии одной решительной битвой, как в свое время было сделано при Йене или Садове. Даже систематические «мощные наступления» на позиции противника, месяцами готовящиеся сторонами, как правило, распадались на сотни небольших столкновений и обычно сопровождались практически полным нарушением коммуникаций. И хотя линия фронта на определенных участках могла время от времени претерпевать какие-то изменения, отсутствие необходимых ресурсов для реального прорыва обороны давало сторонам возможность провести очередную мобилизацию и подтянуть резервы, пополнить запасы мин, колючей проволоки и артиллерийских снарядов до начала очередного безрезультатного удара. Вплоть до конца войны ни одна из армий не смогла найти способ провести свои войска через линию обороны противника, которая зачастую достигала шести-семи километров в глубину, и не попасть под губительный ответный огонь или не оказаться перед труднопроходимой перепаханной бомбардировками местностью. Даже если в результате внезапной атаки удавалось прорвать первые несколько линий траншей противника, у нападающей стороны не было никаких специальных средств, чтобы развить это преимущество, так как железная дорога находилась за десятки километров в тылу, конница была слишком уязвима (и привязана к фуражу), перегруженная пехота далеко продвинуться не могла, а жизненно важную для такого момента артиллерию ограничивали возможности гужевого транспорта{523}.

Помимо этой общей проблемы с достижением быстрой победы на полях сражений у Германии оказалось два определенных преимущества перед остальными державами. Во-первых, благодаря своему стремительному продвижению по территории Франции и Бельгии в августе-сентябре 1914 года ее армия захватила возвышенности, откуда хорошо просматривалась вся линия западного фронта. С этого момента за редким исключением (Верден) она перешла на западе к обороне, заставив тем самым англо-французские армии атаковать ее позиции в достаточно неблагоприятных условиях и, несмотря на численное превосходство, силами недостаточными, чтобы компенсировать такого рода слабость. Во-вторых, преимущество географического положения Германии и налаженное внутреннее сообщение между востоком и западом в определенной степени компенсировали ее «окружение» государствами — участниками антигерманского блока и позволяли таким военачальникам, как Фалькенхайн и Людендорф, перемещать войска с одного фронта на другой: в одном случае в центральную часть Европы за неделю была переброшена целая армия{524}.

В результате в 1914 году, как раз когда большая часть армии воевала на западе, прусский генштаб спешно перебросил на восточный фронт два корпуса для укрепления своих уязвимых позиций. Не ослабив существенно западное направление, где успешное развитие любой атаки в логистическом плане было обречено на провал{525}, это помогло немцам успешно противостоять плохо продуманному наступлению российской армии в Восточной Пруссии, проведя собственную операцию в районе Мазурских озер. После того как кровавая бойня на Ипре в ноябре 1914 года убедила Фалькенхайна в невозможности достижения быстрой победы на западе, еще восемь германских подразделений были переброшены на восток. Унизительное же поражение австро-венгерских войск в сербской кампании, а также провал французского Плана XVII, который привел к напрасным потерям более 600 тыс. человек в боях за Лотарингию, показали, что единственным направлением, где можно ожидать эффективного прорыва, являются открытые просторы российской Польши и Галиции, хотя было не ясно, станет ли это повторением разгрома русскими австро-венгерских войск в битве за Лемберг[47] или успеха немцев в битве при Танненберге на Мазурских озерах. Поскольку в течение всего 1915 года англо-французские армии терпели поражение за поражением (французы потеряли еще 1,5 млн. человек, а британцы — 300 тыс.), немцы подготовили целую серию мощных ударов по всему восточному фронту, отчасти чтобы спасти осажденные австро-венгерские войска в Карпатах, но в основном все же с целью разгромить российскую армию. Вместе с тем последняя была настолько многочисленна (и непрерывно пополнялась свежими новобранцами), что ее полное уничтожение было просто нереальным. Однако к концу 1915 года под натиском лучше подготовленной как тактически, так и материально-технически германской армии русские войска оставили Литву, Польшу и Галицию. На юге присланное Германией подкрепление, объединившись с австрийскими войсками и болгарами-оппортунистами, захватило наконец Сербию. Предпринятые в 1915 году западными союзниками попытки: бездарно проведенная кампания на Галлиполи, безрезультатная высадка войск в Салониках, призванная стимулировать включение Италии в войну, — в действительности не оказали ощутимой помощи русским и не создали серьезных проблем для объединенных сил Союза центральных держав{526}.

В 1916 году неблагоразумное изменение Фалькенхейном германской военной стратегии (переброска войск на запад с целью устроить французам второй кровавый Верден) лишь подтвердило правильность прежней политики. Тогда как значительное количество германских войск полегло во время Верденской кампании, на востоке русские под руководством генерала Брусилова смогли собраться и провести в июне 1916 года свое последнее большое наступление, отогнав дезорганизованную армию Габсбургской империи назад в Карпаты и в итоге поставив под вопрос ее дальнейшую боеспособность. Практически одновременно британская армия Хейга начала свое крупное наступление на Сомме и в течение многих месяцев оказывала сильное давление на выгодные и хорошо укрепленные позиции немцев. После того как двойная союзническая операция свела на нет все достигнутое Германией в результате Верденской кампании (а Фалькенхейн в конце августа 1916 года был заменен Гинденбургом и Людендорфом), стратегические позиции немцев улучшились. Потери германской армии на Сомме были огромны, но все же меньше, чем в войсках Хейга, к тому же возврат к оборонительной стратегии на западе позволил немцам перебросить войска на восток, укрепив тем самым положение австро-венгерских сил, затем захватить Румынию, а позднее помочь болгарам на юге{527}.

Кроме указанных преимуществ Германии (внутренние коммуникации, эффективная система железных дорог и выгодных оборонительных позиций) значение имел также вопрос выбора времени. Государства Антанты не могли в 1914 году одномоментно мобилизовать свои обширные ресурсы для достижения немедленной победы. У руководства русской армией всегда была возможность восполнить потери в войсках свежими новобранцами, но оно испытывало постоянную нехватку оружия и офицерских кадров, что до определенной степени ограничивало эффективность этой силы. На западе только к 1916 году армия Хейга достигла численности более миллиона человек, а британцы до этого времени предпочитали направлять часть своих войск на проведение кампаний за пределами Европы, уменьшая, таким образом, максимально возможное давление на Германию. Это означало, что в течение первых двух лет конфликта Россия и Франция несли основное бремя сдерживания германской военной машины. Каждая из этих стран отлично сражалась, но к началу 1917 года стали проявляться признаки усталости. После Вердена французская армия оказалась на пределе, что доказали бессмысленные атаки Нивелла в 1917 году. И хотя знаменитый прорыв Брусилова фактически уничтожил армию Габсбургской империи, это никак не отразилось на боеспособности самой Германии, зато увеличило нагрузку на российские железные дороги, привело к проблемам со снабжением продовольствием и государственным финансированием и значительным потерям опытных и обученных русских солдат и офицеров. Свежие войска Хейга прикрывали слабеющую французскую армию, но это еще не предвещало победы антигерманского блока на западе; если бы британские части бездумно бросались в лобовую атаку, то у Германии был бы шанс сохранить все свои завоевания во Фландрии, развернув одновременно широкие военные действия на востоке. Наконец, никакой помощи нельзя было ожидать к югу от Альп, где итальянцы теперь отчаянно призывали своих союзников на помощь.